36 
Ее труп был на одной из фотографий. Горло перерезано, рваная рана тянулась поперек живота…
Я отложила страшный документ. «Дон Сергей» постарался — такого не простят. Даже если Капустняк — мертвец, вернувшийся из могилы. Точнее, из крематория.
Из ада — в ад.
За окном сгустился вечер. Пора что-то решать, рапорт лежит на столе, фотографий и показаний девушки хватит с головой. Теперь понятно, почему они все так забегали! Сволочи! И чемпион этот с родинкой — хорош гусь! Капустняка выдал, а Малыжино себе оставил. Феод, так сказать! Не выйдет, Сергей Сергеевич, не выйдет!
Я уже совсем было собралась к Ревенко, когда телефон негромко звякнул. Почему-то подумалось о Никаноре Семеновиче и о статье в «Независимой», но это оказался дуб. Собственной персоной. Живой, здоровый — и странно веселый. Странно потому, что мне самой было совсем не до веселья.
***
Следователь Изюмский ввалился в кабинет прямо в своей новенькой «Чукотке», оставляя за собой мокрый след — сбить снег с ботинок он не догадался. Таким я дуба еще не видела. Глаза блестели, золотые зубы сверкали — червонец, не человек!
— Ну, блин, подруга, отпад, елы!
Я только моргнула. Пора браться за зажигалку.
— Блин, инспектора наши — козлы! В натуре, козлы, подруга! Я же их, блин, козлов, по-человечески спрашивал — смотрели вы, козлы, хазу Очковой или не смотрели? А они зенки пялят — смотрели, мол, ништяк, все в рапорте, блин! А я сегодня утром прикинул к носу — а вдруг эти козлы не все поглядели? Ну, ноги в руки — и айда! Два часа Муму трахал, но нашел!
— Володя! — взмолилась я. — Переходите на русский!
Дуб осекся, рука потянулась к затылку:
— Эх, Эра Игнатьевна, тяжелый вы человек! Ну, это… В ходе повторного обыска на квартире этой бля… то есть гражданки Калиновской, мною был найден билет на междугородний автобус, проданный пятнадцатого января сего года от станции Золочев, блин… Не могу, Эра Игнатьевна! Разрешите по-нормальному!
Взгляд исподтишка…
Зря он золотые зубы вставил. Кабы не «рыжевье» во рту да не дурацкая цепь, вполне пристойный парень бы получился. Из тех деревенских, что всем «вы» говорят и здороваются с незнакомыми людьми на улицах. Русый, чубчик симпатичный, а в глазах, когда наносная лихость сходит, проступает что-то наивное, добродушное. Но — не глупое. Такой моргнет, моргнет, а потом как выдаст! Долго же старались, чтобы парня испортить!
А еще у него уши смешные — без мочек.
Вот он какой, Володя Изюмский…
Я подумала — и разрешила. Поскольку этот день прошел для следователя Изюмского не зря.
Еще бы! Дуб не поленился съездить в Золочев. На автостанции удалось узнать, что билет был продан до села Малыжино. Вот так! Быстро и просто, без всяких Голицыных!
— Видели там эту суку, то есть Калиновскую, Эра Игнатьевна! И Капустняка видели! Два дня назад видели! И «мерсы» туда регулярно шастают — городские, с номерами служебными. Там дурдом… помните, вы о «психах» говорили? А директором там — Калиновский! Дядька ее родной! Ну, блин, козлы инспектора! Неделю назад гадов бы накрыли, пидоров гребаных!
Потребовать зажигалку? Я взглянула на дуба — дуб был хорош.
— Володя! — улыбнулась я. — А вы молодец, Володя! Давайте я вас поцелую!
Дуб смутился и покраснел — впервые за наше знакомство.
3
Экран неярко светился. Доклад уже там, у моих безликих шефов, и теперь остается одно — ждать. Чей сегодня день? По обычному расписанию — Девятого, но после всей этой чехарды угадать мудрено. Неужели опять придется ругаться с остолопом Пятым?
Взгляд скользнул по томику Лойолы, мирно дремлющему на кресле. Что там вычитал сероглазый Маг? Три степени повиновения? Да, три степени — телом, разумом и сердцем. Сердцем… Такую работу не полюбишь сердцем! Неужели шпионское ремесло можно любить? Игорю легче, для него весь наш кошмар — просто наука. Факты, которые надлежит осмыслить, проанализировать… Кризисные культы: культ «карго», культ Капустняка…
Игорь опять не позвонил. А я ждала — весь вечер.
Экран по-прежнему безмолвствовал. Чего они тянут? Читать разучились?
Ага, есть!
Сначала буква, затем строчка. Я затаила дыхание…
"Девятый — Стреле.
Добрый вечер, голубушка!.."
Я облегченно вздохнула. Добрый дедушка сидит у компьютера, длинные тонкие пальцы скользят по клавиатуре. Дедушка улыбается…
«…Давно с вами не общался — начальство запрягло. Не обижайтесь, ладно? Вы и без нас прекрасно справляетесь. Могу обрадовать — до отпуска осталось чуть-чуть. Вы должны помочь специалисту завершить работу, а это займет не больше недели. Заранее приглашаю вас на ужин в „Берлин“. Не откажетесь?»
36 
