Глава 11

«НОТР-ДАМ» 52, «АЙОВА» 10

Бог, может быть, и умер, но Наша Богиня Одиннадцати, кажется, держит на поле своего двенадцатого, черного игрока, заставляя игру идти по-своему. Я ощутил святую силу веры в них еще до начала игры. На два проданных мною брелка с «Нотр-Дам» приходился один айовский — верный признак того, что Бог странствует где-то далеко. Или тут дело в пессимизме, своеобразной форме предосторожности со стороны болельщиков хозяев поля: опасаясь самого худшего, они не хотели быть узнанными с брелками команды Айовы и подвергнутыми еще большему унижению. Они заполняли стадион с пустыми руками. Облаченные в зеленые галстуки и такие же зеленые носки, они рассаживались по своим местам; в случае проигрыша команды Айовы они всегда могут прикинуться ирландцами — и никаких вам обличающих значков или брелков.

О да, по тому, как идет торговля, всегда можно сказать: Воинственные Ирландцы — это Команда Мэри, Понтифика Мучителей — подготовили нечто особенное.

Но я пропустил игру; я был избавлен от этой боли — со мной произошла моя собственная катастрофа.

Со своим шатким лотком (ненадежная щеколда поддерживает опорную стойку сзади, но все это слишком неустойчиво, чтобы противостоять ветру) я пристроился в дальней зоне за воротами. Поскольку места здесь занимают лишь студенты и пришедшие в последний момент болельщики, то вряд ли можно было рассчитывать на успешную реализацию брелков, значков и прочей ерунды.

Я продаю шестой брелок с «Нотр-Дам», когда замечаю маленькую Лидию Киндли, протискивающуюся вдоль рядов с каким-то ухажером, настоящим красавчиком. Могу поклясться, яростный ветер на секунду стих, наполнившись густым запахом ее волос! И тогда я ставлю свое колченогое хозяйство и прекращаю выкрикивать:

— Брелки! Значки! Пряжки! Удобные стадионные подушки! Шляпы от дождя! За «Айову» или «Нотр-Дам»!

Я не спускаю глаз с Лидии Киндли; ее ухажер тащится рядом с ней; ветер подталкивает девушку к нему, и они оба смеются. Я просто не переживу, если она сейчас увидит меня, посиневшего от холода, с этим дурацким лотком, услышит, как я нахваливаю свой товар на грубом английском, без какого-либо намека на нижний древнескандинавский.

Я бросаюсь за лоток, припадаю к нему спиной, ветер выделывает опасные для равновесия трюки. На всякий случай я откалываю значок с «Хоккей иктерпрайзес, № 501» и запиливаю его вместе с ярко-желтым фартуком для сдачи в боковой карман своей парки. Незамеченный, я осторожно барахтаюсь за лотком. Пока Красавчик не заявляет:

— Глянь-ка, Лид! Лоток-то бесхозный. Хошь значок? — И я слышу, как она хихикает.

Но этот Красавчик: слишком неловок для того, чтобы спокойно отцепить значок от прикрепленной к лотку ленты, к тому же он нервничает, опасаясь, как бы его не застукали; поскольку я ощущаю, как он с силой рвет и дергает, мне приходится крепко ухватиться за подставку, дабы вся конструкция не развалилась на части. Затем я слышу треск материи и краем глаза вижу, как лента со значками команды Айовы хлопает по ветру. Да, во всем виноват ветер, точнее, сочетание ветра и последнего сильного рывка Красавчика Лидии Киндли; я чувствую, как теряю равновесие, мое достоинство летит ко всем чертям. Лоток падает.

  27