179 
— Ты съела уже больше половины припасов.
— Ну?
— А ведь у нас впереди долгое путешествие.
Откликнувшись то ли стоном, то ли смешком, Рима доела все остальное, откупорила фляжку с бренди, сделала два больших глотка и, пошатываясь, удалилась в туман. Сквозь муть Ланарк различил, как она опустилась на колени у дороги, и услышал, что ее рвет. Вернулась она бледная, положила голову Ланарку на колени и тут же заснула.
Вначале Ланарку было приятно ощущать на коленях груз. Глядя на ее лицо, похожее во сне на личико ребенка, он преисполнился чувством превосходства, с примесью нежности и печали — как бывает обычно, когда смотришь на спящего. Но сидеть было жестко и неудобно, и Ланарк начал тяготиться своей позой. Мысли его были заняты дорогой, тем, куда бы с нее свернуть. Неподвижность требовала усилий, мышцы болели. Наконец он коснулся губами век Римы.
— В чем дело? — спросила она, открыв глаза.
— Рима, нам пора.
Она выпрямилась и убрала назад волосы.
— Если ты не против, я лучше останусь и подожду тебя здесь.
— Не исключено, что ждать придется долго. Я отказываюсь умирать у дверей заведения, где наломал дров.
— Наломал дров? Наломал дров? В жизни не слышала такого бреда.
Не зная, как ее успокоить, он ляпнул наобум:
— Я тебя люблю.
— Заткнись!
Его гнев вырвался наружу.
— Мне нравится, как в трудных обстоятельствах ты разом отбрасываешь прочь и мужество, и рассудок.
— Заткнись! Заткнись!
— Раз уж мы решили, что держать себя в руках не обязательно, дай мне, пожалуйста, бренди.
— Нет, бренди нужно мне.
Ланарк поднялся на ноги:
— Ну как, ты идешь?
Рима скрестила руки на груди. Он резко бросил:
— Если тебе нужна аптечка, можешь взять в рюкзаке.
Рима не пошевелилась. Он униженно взмолился:
— Пойдем, пожалуйста.
Рима не пошевелилась.
— Если погромче постучаться, кто-нибудь, может, откроет.
Рима не пошевелилась. Ланарк положил рядом с нею фонарь, пробормотал: «Прощай!» — и пошагал прочь. Вприпрыжку спускаясь с первого холма, он ощутил толчок в спину. Обернулся и увидел Риму, запыхавшуюся, всю в слезах.
— Ты хотел меня бросить! Бросить одну в тумане!
— Я думал, ты этого хочешь.
— Ты тупой негодяй.
Ланарк проговорил неловко:
— Ну ладно, давай руку.
Они взялись за руки, и Ланарк тут же обессилел. Все тело у него болело. Он не мог даже хорошенько сжать пальцы Римы. Рима сама держала его за руку и вела вперед. Ему было неприятно ее касаться. Хотелось лечь и заснуть. Стараясь выдать свою нетвердую походку за небрежную, он думал злобно: «Скоро она устанет меня тащить», но Рима преодолела большое расстояние без единой жалобы. Наконец, настроившись беспечно, он сделал вид, что напевает себе под нос. Остановившись, Рима вскричала:
— Давай же помиримся, Ланарк! Пожалуйста, пожалуйста, ну почему бы нам не помириться?
— Я слишком устал, чтобы мириться. Спать хочу.
Всмотревшись в его лицо, она расслабилась и просияла.
— Я думала, ты меня ненавидишь и хочешь от меня отделаться.
— Так оно и было — тогда.
— Давай сядем. Я тоже устала, — проговорила Рима весело и села на дорогу.
Ланарк предпочел бы песчаную обочину, но слишком устал, чтобы возражать. Он лег рядом с Римой. Она погладила его по волосам, и он почти уже погрузился в сон, но, почувствовав что-то странное, сел.
— Рима! Асфальт в трещинах! На нем растет мох!
— Я и подумала, что сидеть стало удобней.
Ланарк с тревогой осмотрелся и увидел сквозь туман предмет, заставивший его забыть об усталости. Перед ними совершенно неподвижно стояло темное сгорбленное существо приблизительно в четыре фута высотой, безголовое, с множеством ног. Ноги были собраны в кучку и согнуты, как перед прыжком. Схватив Ланарка за плечо, Рима прошептала:
— Паук.
Ланарк почувствовал, как натянулась кожа головы. В ушах послышался шум. Он встал и тихонько попросил:
— Дай мне фонарь.
— У меня нет фонаря. Пойдем отсюда.
— Обратиться к этому спиной? Нет уж.
Сделав глубокий вздох, Ланарк шагнул вперед. Темное тело оказалось скоплением многих тел, каждое из которых имело собственную ногу. Он крикнул радостно:
— Рима, это поганки!
На желтой линии выросла куча больших поганок, причем половина их округлых шляпок смотрела налево, а другая половина — направо. Ланарк нагнулся, чтобы рассмотреть ножки. Они росли на куче гнилого тряпья, где валялись также ржавые пряжки и пупырчатый синий цилиндр. Ланарк указал:
179 
