189 
Пока молодой Марий мчался к дому, его отец и Луций Декумий поднялись на Палатинский холм. Оказавшись у Мугониевых ворот, они пошли по узкой улочке, которая вела к старому дому собраний над Триумфальной улицей, откуда ряд ступеней шли вниз с Палатина. Шум, который они слышали на протяжении всего пути, говорил им о том, что Сулла со своими войсками движется вниз, с Эсквилина. Но когда Марий и Декумий проскочили через огромные Капенские ворота, никого похожего на солдат там не оказалось. Они спустились еще немного вниз по дороге, прежде чем спрятаться за могилой, откуда хорошо были видны ворота. Много людей прошло через Капену в течение следующих двух часов – никто не хотел оставаться в Риме, захваченном римской армией.
Наконец они увидели молодого Мария. Он вел осла, навьюченного большим грузом, а рядом с ним шла женщина, плотно закутанная в темное покрывало.
– Юлия! – воскликнул Марий, забыв о том, что его могли заметить.
Она ускорила шаг, бросилась к нему и тесно прижалась, закрыв глаза. Он обнял ее.
– О, Гай Марий, я была уверена, что потеряла тебя! – и подставила лицо его поцелуям.
Сколько лет они были женаты? И тем не менее ему доставляло большое удовольствие целовать ее, несмотря на печаль и беспокойство, которые угнетали Мария в этот момент.
– Я потеряю тебя! – повторила она, пытаясь сдержать слезы.
– Мое отсутствие не будет слишком длительным, Юлия.
– Я не верю, что Луций Корнелий позволит это!
– Если бы я был на его месте, Юлия, то поступил бы точно так же.
– Ты никогда бы не повел армию на Рим!
– Не уверен. Если быть честным по отношению к нему, то провокация была очевидной. Не сделай он того, что сделал, и он бы кончился. Но люди подобные Луцию Корнелию и мне, не могут примириться с такой участью. К его счастью, у него была армия и магистрат, а у меня – нет. Но если бы мы поменялись местами, я думаю, что сделал бы то же самое. Это был блестящий бросок, ты знаешь. Во всей истории Рима есть только два человека, обладающих мужеством, чтобы так поступить, – Луций Корнелий и я. – Он поцеловал ее снова, а затем разжал объятия. – Иди домой, Юлия, и дожидайся меня. Если Луций Корнелий отнимет наш дом, иди к своей матери в Кумы. Марк Граний хранит большое количество моих денег, так что обращайся к нему, если будешь нуждаться. В Риме же обращайся к Титу Помпонию, – он подтолкнул ее, – а теперь иди, Юлия, иди!
Она пошла, оглядываясь, но Марий отвернулся, чтобы поговорить с Луцием Декумием, и не смотрел на нее. Сердце Юлии было переполнено гордостью. Так и должно быть! Когда важные вещи приходится делать в спешке, человек не может позволить себе тратить время на то, чтобы долго смотреть вслед жене. Строфанты[62] и шесть сильных слуг ждали ее вблизи ворот, чтобы сопровождать домой; Юлия еще раз обернулась и задумчиво пошла прочь.
– Луций Декумий, ты должен нанять для нас лошадей. Мне не слишком-то удобно ездить верхом последние дни, но повозка будет более заметна, – произнес Марий и посмотрел на своего сына. – Ты принес сумку с золотом, которое я хранил на черный день?
– Да. И сумку с серебряными денариями. У меня есть письмо к Марку Гранию для тебя, Луций Декумий.
– Хорошо. Дай и Луцию Декумию часть серебра.
Итак, Гай Марий действительно бежал из Рима; он и его сын ехали верхом на взятых напрокат лошадях, ведя за собой на поводу осла.
– А почему не на лодке через реку, а затем через порт в Этрурии? – спросил молодой Марий.
– Нет, думаю, что этот путь избрал Публий Сульпиций. Я лучше направлюсь в Остию, это ближе, – отвечал Марий, чувствуя себя немного лучше, потому что ужасная колющая боль в онемелой руке была не так остра – или она пока до него не добралась?
Еще не стемнело, когда они доехали до окраины Остии и увидели впереди неясные очертания городских стен.
– На воротах нет стражи, отец, – сказал молодой Марий, чье зрение было лучше.
– Тогда мы проникнем внутрь, прежде чем дойдут приказы о расстановке постов, мой сын. Затем мы спустимся к пристани и посмотрим, что есть что.
Марий выбрал таверну, которая выглядела процветающей, и когда спустились сумерки, послал туда молодого Мария, чтобы он позаботился о лошадях и осле. Сам же пошел нанимать корабль.
Очевидно, до Остии еще не дошли известия о падении Рима, хотя все говорили об историческом походе Суллы – на постоялом дворе все сразу же узнали Мария, как только он появился в дверях, но никто не вел себя так, словно он был разыскиваемый беглец.
189 
