Особенно,... 
114 
Этим я и занималась всю ту долгую зиму, оставаясь пленницей холода. Ахилл то уходил, то возвращался, довольно часто обедал в другом месте — иногда и спал в другом месте, полагаю, с Патроклом, беднягой, которому любовь, казалось, приносила больше мук, чем счастья. Остальные женщины приготовились меня ненавидеть, ибо я жила в хозяйском доме, а они — нет, но я умею находить общий язык с женами, поэтому мы скоро поладили; они передавали мне все сплетни про Ахилла, которые знали.
На него временами нападает болезнь, которая заканчивается каким-то мороком (они слышали, как он говорил о мороке); он может странным образом уходить в себя; его мать — богиня Фетида, дочь морского старца, которая может менять свой облик так быстро, как солнце прячется за облаками и выныривает обратно. Она умеет превращаться то в каракатицу, то в кита, гольяна, краба, морскую звезду, морского ежа, акулу; дедом его отца был сам Зевс; его воспитал кентавр, самое сказочное существо на свете — с головой, руками и торсом человека и остальным телом коня; гигант Аякс — его двоюродный брат и большой друг; он живет для битв, а не для любви. Нет, они не считали его мужем, любящим мужчин, несмотря на его двоюродного брата Патрокла. Но мужем, любящим женщин, он тоже не был.
Иногда Ахилл звал меня сыграть ему и спеть, что я делала с благодарностью — моя жизнь стала совсем бесцветной. И тогда он задумчиво сидел в кресле, слушая только наполовину, в то время как другая его половина уносилась туда, где не было места ни музыке, ни мне. Ни одной искры желания, никогда. Ни намека на то, зачем он держит меня у себя. Узнать, что скрывалось за словами Патрокла, когда я хотела прыгнуть в море, мне тоже не удалось. «Больше этому не бывать!» О ком это? Что случилось в жизни Ахилла такого, что убило в нем желание?
К своему огорчению, я обнаружила, что Лирнесс и отец все реже занимали первое место в моих мыслях. Я все больше и больше жила жизнью Асса, чем воспоминаниями о Дардании. Три раза Ахилл ужинал дома в одиночестве, и все три раза он приказывал, чтобы ему прислуживала я и чтобы других женщин в доме не было. Глупая Лаодика прихорашивала меня и опрыскивала духами, уверенная, что уж на этот раз я наконец стану его, но он ничего не говорил и не делал.
В конце зимы мы перебрались из Асса под Трою. Феникс плавал туда и обратно бессчетное количество раз, и постепенно все наши склады, амбары и казармы опустели, и в конце концов вся армия взяла курс на север.
Троя. Она была центром нашего мира и властвовала даже в Лирнессе. Царю Анхису или Энею это было не по нраву, но это была правда. Теперь Троя впервые предстала перед моими глазами. Неугомонный ветер расчистил ее долину от снега; украшенные ледяными гирляндами башни и шпили сверкали на солнце. Она была как дворец на Олимпе — далекая, холодная, прекрасная. Там жил Эней со своими отцом, женой и сыном.
Переезд под Трою почему-то тяготил меня, отчего — я не понимала; у меня участились приступы тоски, слез и беспричинного дурного настроения.
Шел десятый год войны, и оракулы, все как один, предвещали ее скорый конец. Не потому ли я роняла слезы? Зная, что, когда все закончится, Ахилл заберет меня в Иолк? Или боясь, что он продаст меня в качестве искусной музыкантши? Похоже, это было единственное, чем я могла доставить ему удовольствие.
Ранней весной ахейцы все чаще стали делать вылазки; теперь, когда все воины собрались в одном огромном лагере, требовалось огромное количество провианта, запасы которого постоянно пополнялись. Гектор устраивал засады, поджидая фуражные повозки, а ахейцы, например Ахилл с Аяксом, устраивали засады, поджидая Гектора. Я уже знала, как отчаянно Ахилл хотел сразиться с Гектором в битве; другие женщины говорили, дескать, его снедало желание убить наследника троянского трона. Весь день и полночи дом звенел от мужских голосов. Я знала всех вождей поименно.
Потом весна наполнила воздух влажными, пьянящими запахами, земля покрылась звездочками крошечных белых цветов, и воды Геллеспонта засияли голубизной. Почти каждый день происходили небольшие стычки; Ахилл еще больше жаждал встречи с Гектором. Но ему по-прежнему не везло. Ему так и не удалось сразиться с неуловимым Гектором. Так же как и Аяксу.
Хотя Лаодика и считала меня слишком высокорожденной, чтобы я выполняла работу прислуги, я принималась трудиться, стоило только ей уйти. Лучше было работать, чем без вдохновения вертеть в руках клочок ненужной вышивки, с трудом прокалывая ткань тупой иглой.
114 
