Одна мысль. Возможно, со временем я отпущу бороду, что вполне подходит для этой эпохи и поможет мне создать новый имидж – в собственных глазах, как и в глазах окружающих.
Во всяком случае, я вполголоса долго ругал себя за то, что этого не предусмотрел и не практиковался в обращении с опасной бритвой. Этот навык не так-то просто приобрести, хотя я не сомневаюсь, что смогу его освоить, если Элиза предпочтет, чтобы я был гладко выбрит.
Отражение в зеркале моих обструганных черт повергло меня в состояние совершенной истерики. Пора было, в конце концов, остановиться, или я мог перерезать себе горло. Я представил, как подхожу к номеру 527 и прошу его хозяина одолжить мне для порезов пластырь. Воображая, как он может отреагировать на эту просьбу, а также на мое сообщение о том, что я – именно тот, кто сломал его опасную бритву о дверной косяк, я зашелся совсем уже неудержимым смехом. Полагаю, это было нечто вроде разрядки. И все-таки стоять с этим оружием убийства в трясущихся руках было по меньшей мере самоубийственно. К тому моменту, как я совладал с приступом смеха и завершил неудачные попытки, по моему искромсанному лицу текли струйки крови. Я их смыл.
Когда я вышел из ванной, в коридоре уже ждал какой-то мужчина. Я и забыл, что тут ванная приходится на несколько номеров. Возможно, он был раздражен тем, что пришлось долго ждать. Возможно, он также слышал мой смех, ибо, когда я вышел, он разглядывал меня так, как мог бы разглядывать смотритель зоопарка какой-то особенно отвратительный экземпляр. Мне удалось сохранить серьезное выражение лица, но, едва я прошел мимо него, как громко фыркнул и, спотыкаясь, направился в свой номер, без сомнения, сопровождаемый его злобным взглядом.
Вернувшись в номер, я облачился в чистую рубашку, надел галстук, почистил ботинки грязной рубашкой и причесался – расческой было легче, чем пятерней. Потом посмотрел на себя в зеркало. «Не слишком-то вы привлекательны, Р. К.», – подумал я, рассматривая корку засохшей крови, кое-где избороздившую мое лицо, как горные цепи на топографической карте.
– Я сделал это для тебя, Элиза, – сообщил я покрытому коростой видению, и оно ухмыльнулось мне усмешкой влюбленного идиота, каким я и был.
Не знаю, сколько было времени, когда я вышел из номера, но наверняка до часу оставалось еще много; возможно, не минуло еще и двенадцати. Подойдя к наружной двери, я вышел на открытую террасу.
Там я долго стоял, глядя вниз, на пышно разросшийся дворик, и стараясь слиться с атмосферой 1896 года. Я все более и более убеждаюсь, что секрет успешного путешествия во времени заключается в том, чтобы в конечном итоге потерять чувство времени. Я намерен как можно скорее потерять всякое представление о «том, другом годе».
Теперь мое стремление быть ближе к Элизе сделалось таким сильным, что подавило все прочие мысли и чувства. Я спустился вниз и, подойдя к двери Бального зала, остановился, прислушиваясь. Внутри раздавался чей-то голос в немного искусственной манере театрального диалога, и я понял, что актеры все еще репетируют. Мне хотелось прокрасться в зал, сесть в заднем ряду и смотреть на нее, но я заставил себя сдержать это желание. Она ведь просила меня не приходить, и мне следовало выполнять ее просьбы.
Вернувшись в открытый дворик, я нашел себе кресло-качалку и сел в него, глядя на фонтан и следя за игрой водяных струй вокруг фигуры наяды. «Уж если я перенесся на семьдесят пять лет назад, – думал я, – то почему не могу перенестись вперед на полтора часа?» Нахмурившись, я отбросил эту фривольную мысль. Внезапно, взглянув на тыльную сторону левой руки, я с удивлением увидел сидящего там комара. «В ноябре?» – мелькнула мысль. Прихлопнув комара правой ладонью, я смахнул его останки. «Неужели я только что изменил историю?» – спросил я себя, вспомнив рассказ Брэдбери о том, как раздавленная бабочка изменила будущее.
Вздохнув, я покачал головой. «Может, если я усну, – подумал я, – то совершу своего рода путешествие во времени». Теперь я уже не боялся заснуть, поэтому закрыл глаза. Вообще-то я понимал, что лучше бы мне прогуляться и поближе познакомиться с этим новым миром, но не было желания: меня одолела усталость. В конце концов, я сегодня встал довольно рано. Веки отяжелели. «Отдохни, у тебя много времени», – уговаривал я себя. В тот момент немного поспать совсем не помешало бы. И я стал засыпать, несмотря на окружающий шум.
* * *
Почувствовав на плече прикосновение чьей-то руки, я открыл глаза. Надо мной склонилась Элиза – с растрепанными волосами, в разорванном платье.