Последние отзывы

  219  

С этой мыслью Анна направилась в ванную, чтобы подготовиться ко сну. В ванной горел свет. Она остановилась в дверях. Ронни с встревоженным видом рассматривал в зеркале свое отражение, склоняясь над полочкой, на которой Анна держала свою косметику. Легкими похлопывающими движениями он наносил себе на щеки лосьон при помощи ватного шарика, который он позаимствовал у Анны, одновременно пытаясь разгладить морщины на лбу.

Анна поинтересовалась:

— Мой лосьон нравится тебе больше, чем собственный?

Он, ничуть не удивившись, к ней повернулся. Анна поняла, что в этом-то и заключался его план: Ронни хотелось, чтобы она застала его в ванной.

Он, грациозный и кокетливый, сказал ей:

— Дорогая, я решил испробовать твои лосьоны. Разве это может тебя расстроить?

— Не особо, — сказала Анна. Прислонившись к дверному косяку, она внимательно смотрела на него, ждала дальнейших объяснений.

На нем был дорогой халат из блекло-пурпурного шелка, на шее — красноватый шелковый платок. И дорогие шлепанцы из красной кожи, прошитой золотой нитью, в мавританском стиле. Он хорошо смотрелся бы в каком-нибудь гареме, а не в квартире, не в этом антураже студенческого быта. Ронни стоял, склонив голову набок, играя черным локоном седеющих волос, на руках — свежий маникюр.

— Да, я пытался мыть голову оттеночным шампунем, — заметил он, — но седина упорно проступает.

— Получилось весьма изысканно, да, правда, — сказала Анна. Она вдруг поняла: Ронни ужасно пугает мысль, что она может его прогнать, и он пытается с ней подружиться, как могла бы это делать одна девушка с другой. Она старалась убедить себя, что все это забавно. Но правда заключалась в том, что Ронни внушал ей отвращение, и от этого ей становилось стыдно.

— Но, дорогая моя Анна, — просюсюкал он, пытаясь быть обворожительным, — изысканный вид — это, конечно, очень хорошо, но только если ты — если можно так выразиться — нанимаешь на работу, а не наоборот.

— Но, Ронни, — сказала Анна, поддаваясь ему, несмотря на свое отвращение, и играя ту роль, которой от нее и ждали, — ты выглядишь совершенно очаровательно, несмотря на отдельные седые волоски. Я уверена, на очень многих ты производишь просто сногсшибательное впечатление.

— Их уже не так много, как раньше, — вздохнул он. — Увы, я должен тебе в этом признаться. Конечно, мои дела не так уж плохи, невзирая на все взлеты и падения, но мне приходится тщательно за собой следить.

— Может быть, тебе следует в самое ближайшее время обзавестись богатым покровителем?

— Ах, дорогая моя! — воскликнул он, сделав небольшое и совершенно непроизвольное движение бедрами. — Уж не думаешь ли ты, что я не предпринимал таких попыток?

— Я не знала, что на этом рынке царит такое перенасыщение, — заметила Анна, давая волю своему отвращению и устыдившись самой себя еще до того, как эти слова успели слететь с ее губ. «Боже мой! — подумала она. — Родиться Ронни! Какой это ужас. Родиться вот таким — я тут жалуюсь, как тяжело быть такой женщиной, как я, но, Боже правый! — я ведь могла родиться Ронни».

Он быстро на нее взглянул. Это был откровенный взгляд, в его глазах светилась неприкрытая ненависть. Ронни был в замешательстве, этот всплеск чувств оказался для него слишком сильным, потом он сказал:

— Я все-таки думаю, что мне действительно твой лосьон подходит больше, чем тот, которым я пользуюсь. — Он взял в руки бутылочку, заявляя о своих на нее правах. Он искоса на нее посматривал, он бросал ей вызов, он не скрывал своей ненависти.

Анна, улыбаясь, протянула руку и отобрала у него бутылочку.

— Ну что же, тогда тебе, наверное, лучше купить такой же, правда?

На его губах мелькнула улыбка, наглая: Ронни всем своим видом показывал ей, что она его предала, что он ее ненавидит за это, что он так этого не оставит. Потом улыбка увяла, и на его лице снова проступило выражение холодного изнурительного страха, уже хорошо ей знакомое. Он явно говорил себе, что его злобные выходки могут ему сильно навредить, что он должен ее задабривать, а не злить.

Он быстренько с ней распрощался, мило промурлыкал какие-то извинения, пожелал ей спокойной ночи и, двигаясь легко и изящно, побежал вверх по лестнице, к Ивору.

Анна приняла ванну и пошла наверх, посмотреть, все ли в порядке у Дженет. Дверь, ведущая в комнату к молодым людям, была открыта настежь. Анна удивилась: ведь они прекрасно знают, что каждый вечер в это время она поднимается к Дженет, проверить, как та спит. Потом до нее дошло, что дверь открыта не случайно. Она услышала: «Толстозадые коровы…» Это был голос Ивора. Потом последовал непристойный звук в его же исполнении. А затем голос Ронни: «Обвислые потные груди…» И он издал такой звук, как будто его рвет.

  219