ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Мода на невинность

Изумительно, волнительно, волшебно! Нет слов, одни эмоции. >>>>>

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>




  224  

В то утро нас было пятеро, и я не помню, где были остальные. Может быть, в тот уик-энд мы приехали в отель только впятером. Пол нес ружье, у него был безупречно спортивный вид, и он улыбался и посмеивался над собой в этой роли. Джимми шел рядом с ним: неуклюжий, полноватый, бледный, взгляд его умных глаз то и дело устремлялся на Пола — смущенный от подавляемого желания, ироничный от болезненного понимания своего положения. Я, Вилли и Мэрироуз шли следом. У Вилли в руках была книга. Мэрироуз и я оделись нарядно — в яркие джинсовые штаны на лямках и рубашки. На Мэрироуз были голубые брюки и рубашка в розах, на мне — розовые брюки и белая рубашка.

Как только мы свернули с основной трассы на песчаную проселочную дорогу, нам пришлось идти медленно и с осторожностью, потому что после ночного ливня насекомые тем утром устроили настоящее пиршество. Казалось, все вокруг закишело ими и пустилось в необузданный разгул. Над низкими травами трепетали и порхали мириады белых бабочек, чьи белые крылышки слегка отливали зеленым. Все бабочки были белыми, но разными по размеру. В то утро какой-то один вид вылупился, выскочил, сбежал или же выполз из своих куколок и теперь праздновал свое освобождение. А на самой траве и на дороге повсюду были мириады ярких кузнечиков, тоже какого-то одного вида, и все они поделились на пары. Их, как и бабочек, было несметное множество, миллионы.

— И один кузнечик прыгнул на спину другому, — обронил Пол. Голос его прозвучал легко, но вполне серьезно. Он остановился. Джимми, шедший с ним рядом, тоже послушно остановился. И мы, чуть было на них не налетев, тоже остановились.

— Странно, — сказал Пол, — никогда раньше я не понимал глубинного или конкретного смысла этой песенки.

Во всем этом было что-то абсурдное, и мы были не столько смущены, сколько, скорее, объяты каким-то благоговейным трепетом, к которому примешивался страх. Мы стояли и смеялись, но смех наш был неестественно громким. Вокруг нас, повсюду, насколько хватало глаз, со всех сторон были насекомые, и все они совокуплялись. Одно насекомое, прочно упираясь лапками в песок, стояло неподвижно; в то время как другое, внешне точно такое же, сидело, прочно там укрепившись, на его спине, так что нижнее не могло и шевельнуться. Или же одно насекомое пыталось взобраться на спину другого, пока нижнее стояло неподвижно, очевидно стараясь помочь тому, которое хотело на него влезть и чьи трудолюбивые или отчаянные усилия угрожали опрокинуть их обоих набок. Или же пара, совершившая неловкое движение, опрокидывалась и тот, кто был снизу, тут же выравнивался и ждал, пока второй кузнечик возобновлял свою битву за достижение правильного положения, или же его вытеснял другой, точно такой же, кузнечик. Но счастливые, или — удачно спарившиеся, насекомые стояли повсюду, окружая нас со всех сторон: один на другом, с тупо вытаращенными яркими круглыми черными глазами. Джимми забился в конвульсивном смехе, и Пол хлопнул его по спине.

— Эти чрезвычайно вульгарные насекомые не заслуживают нашего внимания, — заявил Пол.

И он был прав. Одно такое насекомое, или же дюжина, или сотня могли показаться красивыми: они были яркими, словно их раскрасили только что выдавленными из тюбика масляными красками, и они почти светились в тонкой, изумрудного цвета траве. Но когда их были тысячи — пронзительно зелено-красных, с вытаращенными бессмысленными глянцево-черными глазами, — они выглядели абсурдно, непристойно и, помимо прочего, вопиюще тупо.

— Гораздо приятнее смотреть на бабочек, — сказала Мэрироуз, которая так и делала. Они были невероятно прекрасны. Сколько хватало глаз, синий воздух грациозно трепетал от легких движений их белых крылышек. А стоило посмотреть вдаль, бабочки словно превращались в белую мерцающую кисею, раскинутую над зеленью травы.

— Но, дорогая моя Мэрироуз, — возразил Пол, — ты, несомненно, воображаешь в присущей тебе очаровательной манере, что бабочки собрались здесь, чтобы отметить праздник жизни, или же они просто играют и забавляются своим полетом, но дело обстоит совсем иначе. Ими движет низменный мотив, им нужен секс, в точности так же, как этим, таким ужасно вульгарным, кузнечикам.

— Откуда ты знаешь? — спросила Мэрироуз своим неизменно тихим голоском, и очень искренне; и Пол рассмеялся очень громко, зная, насколько привлекательно звучит этот его смех, и он замедлил шаг и пошел рядом с ней, оставив Джимми одного впереди всех. Вилли, который сопровождал Мэрироуз, уступил место Полу и направился ко мне, но я уже ушла вперед, к Джимми, которому было одиноко.

  224