75 
Такие мысли, смутные, неоформившиеся, витали у Доры в голове. Прежде она никогда не задумывалась о картинах таким образом, да и теперь не извлекала для себя какой-то явной морали. И все же она чувствовала: ей было откровение. Она глядела на лучистое, темное, нежное, могущественное полотно Гейнсборо и чувствовала неожиданное желание пасть перед ним на колени, обнимая и проливая слезы.
Дора беспокойно огляделась: не видел ли кто ее порыва. Хоть она и не распростерлась в самом деле перед картиной, на лице ее, должно быть, отразился этот необычный экстаз, да и на глаза ее действительно набежали слезы. Она обнаружила, что в зале она одна, и улыбнулась, возвратясь к более спокойному упоению собственной умудренностью. Она бросила последний взгляд на картину, все еще улыбаясь, как можно улыбаться в храме — дорогом именно тебе, ободряющем, любимом. Затем она повернулась и пошла к выходу.
Теперь Дора торопилась и хотела есть. Она посмотрела на часики и обнаружила, что время к чаю. Она вспомнила, как не знала, что ей делать; теперь ей и думать было нечего, все и так стало ясно. Она немедленно должна возвращаться в Имбер. Настоящая ее жизнь, настоящие ее проблемы в Имбере и, коль уж где-то существует нечто хорошее, все ее проблемы могут в конце концов уладиться. Тут есть связь, есть; она смутно чувствовала, еще не осознавая этого, что должна ухватиться за эту мысль: тут есть связь. Она купила бутерброд и поехала в такси обратно к Паддингтону.
Глава 15
К той поре, когда Дора добралась до Имбера, она уже заметно сникла. На поезд она снова попала сразу, но он шел со всеми остановками. Дора опять крайне проголодалась. Она боялась гнева Пола и старалась поддержать в себе веру в то, что с ней случилось нечто хорошее; но теперь ей начинало казаться, что хорошее это никакого отношения к ее нынешним горестям не имеет. Погуляла на свободе — и хватит. Во всяком случае, Дора устала, думать больше не могла, была подавлена, испугана и озлоблена. Такси из деревни довезло ее почти до конца дороги — прямо к дому подъехать она не позволила, так как факт своего возвращения хотела довести до сознания общины потихоньку. К тому же она боялась, как бы Пол, если она не повидается с ним сначала, не закатил публичный скандал. Издалека увидела Дора огни Корта, они казались враждебными и осуждающими. Было уже далеко за десять. Когда Дора выбралась на последний отрезок дороги, стараясь ступать по гравию как можно тише, она увидела, что в холле и гостиной горит свет. Окна ее с Полом комнаты видно не было: оно выходило на другую сторону излучины. Корт мрачно высился над ней, заслоняя звезды; и тут раздались звуки музыки. Она остановилась. В ночном воздухе, мягком, тихом, теплом, совершенно отчетливо слышались пронзительные звуки рояля. Дора слушала, недоумевая. Рояля в Имбере не было точно. Потом подумала о пластинке — ну конечно, это концерт Баха. Как раз сегодня вечером он должен был состояться, и община, должно быть, собралась вся в гостиной и слушает. Интересно, Пол там или нет. Осторожно опираясь на перила, чтобы ступать полегче, она скользнула по ступенькам на балкон.
Свет из холла и балконных дверей гостиной на верху лестницы оставлял ярко освещенную площадку. Доре видны были ясно проступившие плиты. Музыка сейчас очень громкая, так что никто явно не услышит ее приближения. Какое-то мгновение Дора стояла в отдалении от света, вслушиваясь в музыку. Ну да, это Бах. Дора недолюбливала музыку, в которой не могла поучаствовать сама — попеть или потанцевать. Пол перестал брать ее с собой в концерты, поскольку она не могла там удержать ноги на месте. И сейчас она с неприязнью слушала трудные образчики звуков, которые бередили ее чувства, не насыщая их, да еще надменно требовали, чтобы в них вдумывались. Вдумываться в них Дора отказывалась.
Держась по-прежнему в темноте, она скользнула к тому месту, откуда могла заглянуть в гостиную. Она полагалась на то, что резкий контраст света и тьмы будет ей завесой и изнутри ее не заметят. Не без содрогания она обнаружила, что запросто может заглянуть внутрь, а обойдя кругом, и оглядеть всю гостиную. Музыка словно воздвигала перед ней какую-то невероятную преграду, все равно что водопад, и теперь так странно было обнаружить совсем рядом с собой стольких людей. Но люди эти были зачарованы, и она чувствовала, что может осматривать их, как колдун осматривает свои жертвы.
75 
