Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
63 
— Я вынесу.
— Может, ты сотворишь для меня чудо, кто знает.
— Я сделаю все, что смогу.
— Мы прошли долгий путь вместе, Пэтти, звереныш. Ты никогда не оставишь меня, правда?
Пэтти задохнулась от волнения, она едва смогла вымолвить:
— Нет, конечно нет.
— Что бы я ни делал, кем бы ни стал, ты не оставишь меня?
— Я люблю вас, — сказала Пэтти. Она снова опустилась к его ногам, обхватив его колени и прижавшись к ним головой. Она чувствовала, как ее слезы льются на него. На этот раз он не отстранил ее, а так нежно погладил по голове, что она едва ощутила его прикосновение.
— Женщине хотелось бы считать, что любовь может все, это ее особый предрассудок. Но возможно, это не предрассудок. Любовь может все, Пэтти?
— Думаю, да, надеюсь, да.
— Тогда будь верна своей любви.
— Буду.
— Пэтти, мой темный ангел, я хочу приковать тебя цепями, которые ты никогда не сможешь разбить.
— Я прикована.
— Я хотел обожествить тебя, но не смог. Я хотел сделать тебя своей черной богиней, своей антидевой, моя Anti-maria.
— Я знаю, я была недостаточно хороша…
— Ты была безгранично хороша. Ты моя леденцовая фея. Счастлив тот мужчина, который обладает леденцовой феей и лебединой принцессой.
— Хотелось бы мне быть лучше…
— Дурочка ты, Пэтти, милая, милая дурочка кофейного цвета. Ты принадлежишь мне, правда?
— Да, да, да.
Руки Карела опустились ей на плечи и слегка надавили на них. Он наклонился вперед и, выключив свет, соскользнул со стула и опустился на пол. Пэтти застонала, ослабила объятие и откинулась назад, окутанная тьмой. Она почувствовала, как его руки неловко пытаются расстегнуть застежку ее блузки.
— Привет тебе, Пэтти, исполненная благодати. Господь Бог с тобой, благословенна ты среди женщин.
Глава 16
— А если она закричит?
— Она не закричит.
Мюриель и Лео стояли лицом к лицу в спальне Мюриель. В комнате было темно и холодно. Солнце сегодня не сияло. Мюриель села на кровать. Ее подташнивало от волнения и дурных предчувствий.
Как она приняла решение привести Лео к Элизабет — Мюриель до сих пор не могла понять. Разумеется, Шэдокс без колебаний дала ей такой совет, считая это вполне обычным проектом. Она вернулась к этой теме в конце разговора, во время которого она уговаривала Мюриель пересмотреть свое решение насчет университета. Под конец Шэдокс сказала:
— Конечно, познакомь ее с мальчиком и сделай это поскорее. В вашем доме все так неестественно.
Но Шэдокс не знала реальной обстановки. Или немного догадывалась? Она была не так глупа, как казалось.
Шэдокс торопила, считая это дело обычным и заурядным. Но оно не было заурядным. Это непредсказуемый и значительный ход в игре, механизм которой Мюриель сама только наполовину понимала. Ей теперь казалось, что она какое-то время играет в нее, понимая, что последствия неизбежны. Мюриель была взволнована и напугана, и хотя и пыталась обсудить все с Лео спокойно — ей не удалось. Ее настроение заразило его, и теперь он был так же взволнован, как она.
Почему этот поступок, на первый взгляд как будто просто нарушавший обычный порядок, стал казаться настолько необходимым? Когда Мюриель размышляла над ним, она как будто снова слышала голос отца, произносивший: «У нас есть бесценное сокровище, которое мы должны вместе охранять». Она слышала, как он говорит: «Элизабет — мечтательница» — и повторяет: «Она пытается покинуть нас», и видела застывшее, напряженное лицо Карела, его улыбку, так напоминающую гримасу боли.
Необходимость расшевелить Элизабет, пробудить ее, сделать что-то неожиданное, просто увидеть, что она разговаривает с кем-то другим, в сознании Мюриель связывалось с ее собственным самосохранением. Уединенность Элизабет, паутина, которую, по словам Карела, она плела, пугала и Мюриель тоже. Некий процесс, и так продолжавшийся слишком долго при ее участии, необходимо остановить. Если этого не произойдет, Мюриель боялась, хотя и не понимала причин своего страха, что в конце концов окажется окончательно запертой с Элизабет и Карелом. Не только ради Элизабет, но и ради себя необходимо поднять голос, закричать, открыть окна, затопать ногами.
Кроме того, было еще одно обстоятельство. Мысль дать Лео свободу относительно Элизабет безраздельно овладела Мюриель. Она приятно волновала ее. Они оба были такими красивыми! Идея соединить их вместе, если даже это будет означать — просто поместить их рядом в одной и той же комнате, занимала ее воображение, как спаривание редких животных. Глубокая странная любовь, которую она испытывала к кузине, переплелась с этим планом, и не удивительно, что и Лео дрожал от ожидания, видя ее тревогу. Мюриель была и взволнована, и напугана. Она боялась Карела, хотя и говорила себе: «Он ничего не сможет мне сделать» Но Мюриель понимала, что он может кое-что сделать. Точно так же, как в детстве, хотя он никогда не бил ее, она знала об ужасных наказаниях. Боялась она и Элизабет.
63 
