Последние отзывы

  143  

Его слушали, невольно пытаясь понять чуждые восточной натуре идеи, ибо греческая речь Суллы была яркой и внушительной.

— Но место на Земле — это просто собрание предметов! — возразил Оробаз. — Если это город, то он — собрание зданий; если святилище — собрание храмов; если местность — собрание деревьев, полей и скал. Как может нагромождение зданий, называемое Римом, вызывать подобные чувства, вдохновлять на подобные деяния?

— Вот Рим, о Оробаз! — Сулла тронул жезлом белизну мускулистой руки. — Вот Рим, — он отогнул полу своей тоги, чтобы все увидели резную букву X, соединяющую ножки кресла, и, обведя взглядом присутствующих, заключил: — Я — Рим… И так же может сказать любой человек, считающий себя римлянином. Истоки нашей славы восходят к прошлому тысячелетию, когда троянский беглец Эней ступил на латинский берег и положил начало нации, которая и основала Рим шестьсот шестьдесят два года назад. Некоторое время Римом правили цари, пока римляне не восстали против того, чтобы кто бы то ни было ставил себя выше страны, которая его вскормила. Нет римлянина могущественнее, чем сам Рим. Рим взрастил великих людей. Но все их дела — во славу Рима. И клянусь, о Оробаз: Рим будет стоять и процветать, пока римляне ставят Рим выше себя, выше ценности своего существования, выше своих детей, выше своих достижений и личных достоинств… Пока римляне ставят Рим выше человека, выше идеала.

— Но монарх как раз воплощает все то, о чем ты говорил, Луций Корнелий, — возразил Оробаз.

— Цари считают себя ближе к богам, чем все прочие люди, — ответил Сулла. — Некоторые даже мнят себя богами. Цари сосут соки из страны. Рим заставляет римлян служить стране.

Оробаз поднял руки:

— Я не могу понять тебя, Луций Корнелий.

— Тогда давайте перейдем к цели нашей встречи, о Оробаз. Это исторический момент. От имени Рима я предлагаю вам заключить договор: все земли к востоку от Евфрата остаются в ведении царя Парфянского; все земли к западу от Евфрата — под римским протекторатом и управляются людьми, действующими от имени Рима.

Оробаз поднял свои косматые седые брови:

— Ты имеешь в виду, Луций Корнелий, что Рим желает править всеми государствами к западу от Евфрата? Что Рим может сместить правителей Сирии, Понта, Каппадокии, Коммагены и других?

— Вовсе нет, о Оробаз. Рим желает стабильности для земель к западу от Евфрата. Мы не допустим, чтобы правители одних стран расширяли свои владения за счет других, и защитим незыблемость границ. Знаете ли вы, зачем я здесь?

— Не вполне, Луций Корнелий. Мы получили сведения от нашего вассала, царя Тиграна, что ты идешь на него со своей армией. Но мы так и не поняли, почему твоя армия, в таком случае, не предприняла никаких действий. Не мог бы ты объяснить нам все это?

— Рим намерен поддерживать статус-кво в Малой Азии и очень озабочен тем, что некоторые правители на востоке посягают на независимость других. Царь Митридат Понтийский имеет виды на Каппадокию и другие области Анатолии, включая Киликию, которая добровольно отдала свою судьбу в руки Рима. Но ваш вассал Тигран поддержал Митридата и напал на Каппадокию, — ответил Сулла, не обращая внимания на протесты Тиграна.

— Я слышал об этом, — проронил Оробаз.

— Я верю, что немногое ускользает от внимания царя Парфянского и его сатрапов, о Оробаз! Однако, сделав за царя Митридата эту грязную работу и вернувшись в Армению, царь Тигран больше не нарушал границ своих владений. Моей печальной обязанностью стало выдворение царя Понтийского из Каппадокии. Однако я не мог счесть свой долг выполненным, пока не увиделся с царем Тиграном. Поэтому я вышел из Эзебии Мазаки для встречи с ним.

— С целой армией?

— Конечно! Дорога неизвестна мне, и просто ради предосторожности я вынужден был обезопасить себя. Мои солдаты очень дисциплинированны и на всем пути никого не убивали, не грабили, не разрушали и даже не топтали поля. Всю провизию мы покупали. Моя армия — это моя охрана. Я дорожу своей жизнью, о Оробаз. Моя карьера еще не достигла зенита; я поднимусь выше. Поэтому и Рим, и я сам вынуждены принять меры для моей охраны.

Оробаз дал знак, что хочет говорить:

— При мне находится один халдей, Набополассар, астролог и прорицатель. Позволь ему поглядеть на твое лицо и твою руку: мы хотим проверить, действительно ли ты такой великий человек. Мы, в Селевкии-на-Тигре, верим каждому его слову.

  143