ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>

Угрозы любви

Ггероиня настолько тупая, иногда даже складывается впечатление, что она просто умственно отсталая Особенно,... >>>>>




  112  

— Да.


— Я буду искренне огорчен, если окажется, что и зовут тебя не Александра Биссет.

— О нет, нет! — пылко запротестовала она. — Меня зовут Александра Биссет. Меня назвали так в честь принцессы Александры.

— Значит, хоть ты сама не принцесса, назвали тебя все-таки в честь принцессы. Я так и подумал, что ты едва ли можешь быть из Индии.

— Почему?

— Из-за выговора. Ты ведь кокни, верно? И родилась ты — дай подумать — в Степни?[56]

— Ист-Индия-Док-роуд.

— Не в Бенаресе.

— Не в Бенаресе.

— Милая моя маленькая лондонская Бисквитушечка. — Я поцеловал ее тонкий умный рот. Губы ее чуть шевельнулись в ответ, но не попытались раздвинуть мои губы. Было очень холодно. Я подумал: «Вот я целую горничную леди Китти, и притом не впервые». Это мне показалось в порядке вещей. Раз уж мне никогда не придется целовать леди Китти, так почему бы не поцеловать ее горничную. В конце концов я ведь тоже из породы слуг. При этой мысли мне даже не стало грустно. В условиях передышки, какой оказался для меня сегодняшний день, ничто не способно было вогнать меня в грусть.

— А твоя мама была англичанка?

— Да.

— Но отец был индиец? Кто он был?

— Не знаю.

— У меня отец тоже неизвестно кто.

— По-моему, они с мамой были очень недолго знакомы. Она говорила мне, что он пакистанец, но она всех называла пакистанцами.

— Молочно-шоколадный ты мой Бисквитик. Давай сюда твои руки. — Бисквитик стянула перчатки и, засунув свои маленькие худенькие теплые руки в рукава моего пальто, взяла меня за запястья. — А кто твоя мама?

— Она умерла. Она работала официанткой.

— А как леди Китти добралась до тебя?

— Я работала уборщицей — убирала в разных домах и в ее доме тоже, когда она была совсем молоденькой. Мне было тогда пятнадцать лет. Она решила, что я красивая, и захотела взять меня к себе.

— Значит, она тебя увидела, захотела взять тебя и получила?

— Ее родители подарили ей меня на Рождество…

— Милый ты мой Бисквитик!

— Подарили, чтоб я служила ей горничной, как дарят игрушку или зверька.

— Подругу для игр.

— Не подругу, а вещь. — Она произнесла это без всякой иронии, без горечи, без намека на острословие, как чистую правду, нечто само собою разумеющееся, — я теперь уже хорошо узнал эту ее манеру говорить одинаково и правду и ложь. В ее выговоре действительно чувствовалась монотонная гнусавость жителей Ист-Энда, по речь ее отличалась какой-то древней простотой, а быть может, была покорежена и пообстругана многолетним пребыванием среди образованных людей, к которым сама Бисквитик никак не принадлежала.

— Но ты же не возражаешь против такой жизни, Бисквитинка, ты не чувствуешь себя несчастной? Ты, видимо, предана леди Китти…

— Конечно, я ей предана, — сказала Бисквитик все тем же ровным странно-назидательным тоном и вытянула руки из рукавов моего пальто. — Она делает со мной все, что хочет.

— Я полагаю, она поступает так почти со всеми.

— Но когда-нибудь я от нее уйду.

— Каким же образом?

— Встречу мужчину, который заберет меня.

— Бедный Бисквитик. И ты ждала своего принца все эти годы, бедная принцесса-бесприданница? — Еще произнося эти слова, я уже понял, что они жестоки. Однако непонятное достоинство, с каким она держалась, не поощряло жалости. Внезапно одна мысль пришла мне в голову, и я поспешил выразить ее вслух:

— Но я… милый Бисквитик… я этим человеком быть не могу.

— Я знаю. — Она встала. — Вы же влюблены в нее. Все в нее влюбляются. — И она пошла от меня к мостику.

Я бросился за ней и поймал за рукав пальто.

— Бисквитик, не надо все портить.

— Что именно?

— Не надо… Не надо… День сегодня такой чудесный. Квартет канадских гусей с шумом пронесся под мостиком и, громко хлопая крыльями, опустился на воду.

— Бисквитик, а леди Китти не говорила с тобой обо мне? Она не сказала, о чем хочет со мной говорить? Ведь может быть… все совсем и не так, как ты думаешь. Она тебе хоть что-то говорила?

— Нет. — Мы смотрели на гусей, сосредоточенно складывавших крылья. — И я ничего не думаю. И она ничего мне не говорила. С какой стати. Я ведь служанка.

— Вещь для игры. Игрушка. Ну, ладно! Бисквитик, хоть я и не принц, но я тебя люблю. Право же. Тебе от этого легче?

Она улыбнулась — сначала гусям, потом мне.

— Нет.


  112