ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Цыганский барон

Немного затянуто, но впечатления после прочтения очень приятные )) >>>>>

Алая роза Анжу

Зря потраченное время. Изложение исторического тексто. Не мое. >>>>>

Бабки царя Соломона

Имена созвучные Макар, Захар, Макаровна... Напрягает А так ничего, для отдыха души >>>>>

Заблудший ангел

Однозначно, советую читать!!!! Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... >>>>>

Наивная плоть

Не понимаю восторженных отзывов. Предсказуемо и шаблонно написано >>>>>




  43  

– Ты уже виделся с дядей Мэтью? – спросил Людвиг.

– Нет, и вряд ли посчастливится. В тех сферах, где он вращается, я не бываю. А в чем дело?

– Любопытный человек. Охотно бы с ним познакомился.

– Действительно любопытный, – сказал Гарс. Он уже заранее решил держаться подальше от дядюшки Мэтью. Дядюшка слишком умен. И вот куда его это завело. – Фальшивый пророк.

– Фальшивый пророк?

– Соблазнитель. И тебя соблазнит при случае. Толстый шармер, очаровательными манерами прокладывающий себе дорогу в рай. Такие, как он, любят разговорить собеседника, вытянуть из него пару любопытных историй, чтобы тут же их забыть.

– Вижу, ты решительно настроен против него.

– Ничего подобного, – возразил Гарс. Он чуть было не сказал, что если Людвиг заведет дружбу с Мэтью, то тут же лишится дружбы с Остином, но передумал. Выступать в роли покровителя отца? Нет, это фальшивая роль. К тому же Людвиг достаточно умен, чтобы решать самостоятельно. – Честно говоря, я так давно его не видел…

– Грейс, кажется, очень тепло к нему относится.

На это Гарс ничего не ответил.

– Послушай, а твой чемодан нашелся?

– Нет.

– Остин сказал, там была рукопись?

– Да, но это не важно. Я так или иначе собирался ее уничтожить. Ничего не получилось… так, какие-то бредни… плохой из меня романист.

– А о чем там шла речь?

– Ну… один человек увидел, как кого-то убили прямо посреди улицы, и это на него очень сильно подействовало. Он пытается объяснить свои переживания – любимой девушке, учителю, другим, – но его не понимают, считают, что сошел с ума, что ему все привиделось; и в конце концов он кончает жизнь самоубийством.

– Что ж, неплохой замысел.

– Да что с тобой, Людвиг? Неужели после приезда в Англию ты так поглупел?

– Не иронизируй. Ты не можешь написать бездарно, как ни старайся.

– Я не писатель, вот в чем дело, не творческая личность. Ты можешь знать истину, но надо быть натурой одаренной, чтобы в передаче ее сложности не допустить лжи. Ведь почти все высказанное – это ложь.

– А философия?

– Худший из обманов, самый вкрадчивый.

– Вкрадчивый? Почему ты забросил философию?

– Потому что увидел, как убили человека прямо на улице.

– Значит, ты писал о себе?

– Да, самым банальным образом. Герой, он же автор. Так, я полагаю, поступают все сочинители в своих первых романах. Но что-то я упустил, что-то очень важное.

– А кого убили, я хочу спросить, на самом деле?

– Не знаю. Какого-то чернокожего. С ним были еще двое. Может, приятели. Было темно, вокруг ни души. Он звал на помощь. Я остановился. Потом пошел дальше.

– Я бы тоже ушел. Но ты чувствуешь себя виноватым?

– Нет, не чувствую. В том-то и дело, что не чувствую.

– Я бы так не мог. Я чувствую вину за все. Но если ты не чувствуешь, то забудь – и все.

Гарс пробормотал что-то невнятное.

– Ты знаешь, мне так хотелось поговорить с тобой об одном очень важном деле.

– О будущей свадьбе?

– Нет, о том, что я не вернусь домой и не пойду на войну.

– Ах, об этом! Ну и что?

– Только с тобой я могу поговорить искренне. С родителями – нет. Они считают меня неблагодарным, трусом, считают, что я нарушил закон. И не хотят, чтобы я здесь остался, боятся экстрадиции. И разумеется, они против того, чтобы я шел на войну. Сами не знают, чего хотят. Хотел показать тебе их письма.

– Собираешься уступить их нажиму?

– Нет, конечно, нет. Но временами я чувствую, что в самом деле веду себя неправильно. Вернуться и настоять на своем – согласен. Остаться здесь – это уже не сопротивление, а использование более выгодного места и перекладывание ответственности на родителей.

– Бредни, – возразил Гарс. – И здесь на твою долю хватит испытаний, не сомневайся. А если тебе светит удача, то зачем от нее отказываться? Но с другой стороны, если тебя это так угнетает, возвращайся.

– Но зачем? Я же ученый, а не политик, – ответил Людвиг. Вид у него был жалкий.

– Ну тогда оставайся. Каких слов ты от меня ждешь?

– Гарс, пойми. Война – это зло. С этим ты согласен, ведь так? Значит…

– Значит, не будем начинать сначала. Да, война зло, если подходить к ней абстрактно. Но твое участие в ней ничего не решает. Если тебе хочется успокоить родителей, езжай.

– Нет, ты все же не понимаешь! Я считаю непорядочным идти по линии наименьшего сопротивления и при этом… пойми, я все думаю, думаю об этой войне, о страданиях, бомбах, падающих вот сейчас, в эту минуту, на детей, на женщин…

  43