147 
Линда Колдридж
Доктор Герберт Бенджамину Шербану
Настоящим препровождаю список лиц, отправляющихся в опасный путь, к Вам. Миссис Колдридж полагает, что краткое описание каждого не повредит, ияс ней согласен. Описываю профессиональные характеристики, даю выписки из историй болезни пациентов. В разных лечебницах мы обнаруживали людей, одаренных в зародыше или в потенциале. Способностями, вследствие непонимания воспринятыми как аномалии. К счастью, назначенные процедуры им не повредили. Нелегко было убедить этих людей в наличии у них таких способностей, ибо весь образ нашего мышления приспособлен к восприятию подобного рода информации как антинаучного бреда. Но помогли терпение, кропотливая долголетняя работа за спиной начальства. Психлечебницы на этой планете никоим образом не лучшие места. Все эти люди привыкли встречать непонимание со стороны окружающих, испытывать трудности — это лишь повышает их ценность. Сужу по собственному опыту. Когда я обнаружил в себе Способности, первой моей реакцией было: враг у ворот! До встречи с миссис Колдридж, до того, как понял ее, я остерегался блуждать в совершенно новой и незнакомой мне области, воспринимал ее как вражескую территорию.
Пишу и дивлюсь несовершенству нашего языка. Наша теперешняя жизнь хуже, чем предупреждали нас худшие из кошмаров. Но мы все же выжили, некоторые продолжат жизнь. И это все, что нам, людям, надо. В данном случае меня вдохновляет пример миссис Колдрилж. А ведь что пришлось испытать этой женщине! Если день за днем существовать в нескончаемом аду и пережить все это, то что потом окажется недостижимым? Когда я впервые встретил ее в больнице Ломаке, в безобразном пригороде безобразнейшего из городов мира, она представляла собой настоящий скелет с испуганными голубыми глазами, в котором никак нельзя было заподозрить какие-либо способности, кроме способности умереть. Но она научила меня стойкости, смелости, и не меня одного. А без смелости у нас сейчас ничего не выйдет. Примите мои наилучшие пожелания и надежды на счастливый исход Вашей попьипки. Доверяю Вам этих людей. Расстаюсь с ними с тем чувством, с каким малыш запускает в ручей бумажный кораблик. Буду молиться за Вас и за них. Замечу в скобках, что миссис Колдридж к религии относится без почтения. Учитывая, что этой женщине пришлось пережить, я ее не осуждаю.
Бенджамин Шербан Джорджу Шербану
Привет, братишка!
Мы в сборе, в полном порядке, нас пять сотен. Побережье Тихого океана — кошмар неописуемый. Но пресная вода здесь удовлетворительная, пищи хватает, местных жителей нет, двадцать лет назад их выгнали перед испытаниями водородных бомб. Пока все в порядке, не считая мелких заболеваний, для борьбы с которыми у нас достаточно и лекарств и медиков. Уже обустроились, и даже с удобствами, хотя и не вполне люкс. Мелкий раишко — надолго ли? Все еще дивлюсь, что мы живы. Борюсь с соблазном сунуть это письмо в бутылку и бросить в океан, отсылаю свое послание с каноэ, затем его ждет калоша побольше, ну а потом — авиапочта. Остатки цивилизации, которой мы были столь недовольны. Прими заверения в совершеннейшем… Остаюсь твоим покорным слугой,
Бенджамин.
P. S. Полагаю, что Сюзанна в лагере 7 в Андах, ты, наверное, уже знаешь. С ней Касем и Лейла.
Джордж Шербан Шарме Пател
Дражайшая Шарма, прежде всего, приветствую!
В любом стиле, на любой манер, как прикажешь. Уверяю, что вовсе не смеюсь над тобой. Пишу в спешке, впопыхах, ибо у меня создалось впечатление, что планы твои изменились. Помню, что обычно на мои заявления подобного рода ты отвечаешь смехом. Печалюсь, ибо хочу тебе кое-что сказать, но чувствую, что ты и слушать не захочешь. Но вдруг… Поэтому я настаиваю: прошу тебя не меняй намерений, отбудь в намеченное ранее время. Заклинаю тебя не посещать Восьмой лагерь. И возьми с собой столько народу, сколько сумеешь, как можно больше. Не оставайся там, где ты сейчас, и избегай Восьмого лагеря! Как мне тебя уговорить? Знаю, что ты не послушаешься, но не могу не пытаться.
Поверь мне, Шарма. Если я скажу тебе: брось пост лидера своей армии, оставь свои привилегии и откажись от ответственности, ты в ответ прочитаешь мне лекцию о моей неспособности оценить равноправие, о роли женщин. Но в то же время ты вдруг сама все бросаешь, неожиданно для себя самой и сама себе удивляясь, и слепо следуешь за мной. И вот ты улыбаешься мне — и с этого мгновения ни в чем со мной не соглашаешься, ни в чем мне не доверяешь. Вся твоя жизнь превращается в спектакль под названием «Он меня не понимает!» Тебе это по душе? Прошу тебя, Шарма, прошу… Послушай меня, любовь моя, послушай…
147 
