149 
Есть в городишке гостиница. Приблудных туда пускают на неделю, кормят. Найдешь за это время работу — можешь оставаться, нет — топай дальше. Поиском работы я не озадачивался, мне Джордж велел искать факты. Для этого нужно задавать вопросы, чем я и занялся. Где? В той же гостинице, в кафе, в лавке, на площади у фонтана. Кому? Людям, самым разным. И люди не отказывались отвечать на мои вопросы. Факты… Сейчас в мире меньше фактов, чем было до катастрофы. Женщина с севера, из Аргентины, пригласила меня к себе домой, рассказала о пережитом, устроила мне встречи со своими знакомыми. Что-то вроде смутного воспоминания забрезжило в моем сознании; ночами я лежал без сна, пытаясь понять, о чем же вспоминаю. Как будто Рэчел, Ольга, Симон рассказывали мне, как они учились у других людей, учились у времени. Я встречаюсь с людьми, и они почему — то сразу понимают, кто я и что меня интересует, знают, что мне сказать. Очень странное чувство. Многое странно, иногда и не знаю, что именно.
Взять, к примеру, форму, планировку этого поселения. Да и нет никакой у него планировки. И архитектора тоже нет. Но, если взглянуть на него с высоты птичьего полета, видно, что город растет в форме шестиконечной звезды. Я понял это, когда однажды утром вышел на прогулку и взобрался на холм. Кого я ни спрашивал, никто не смог мне ничего сказать о планировке, о плане развития или генеральном плане — ни о чем подобном здесь и представления не имели.
И еще одно я заметил. Когда я зашел в город, я понимал как нечто само собой разумеющееся, что в нем есть партии и правители, и войска, и полиция, и что я должен следить за каждым своим шагом, за каждым словом. Как все мы привьиши. Я не имею в виду маленькую Рэчел, или даже Педро или Филиппа. Следить за собой — в нас это вдолбили. Но, проведя в городе день-другой, я почувствовал облегчение. Как будто зевнул и потянулся, расслабился. Я понял, что не боюсь не так шагнуть, не то ляпнуть и оказаться за это за решеткой, а то и под землей с отделенной от тела головой. Не верилось. Да и теперь не верится. Я ни разу не видел драк. Не видел, чтобы кто-то швырял камни, бил стекла, витрины, чтобы волокли куда-то вопящих людей. Живет здесь один очень старый индеец, мы с ним беседовали, я поделился с ним своим изумлением, а он ответил, что я дитя большой беды и должен менять свои привычки. Знаете, оказывается, когда сюда давным-давно пришли путешественники, здесь жили гиганты? Старый индеец сказал мне это. Он сказал, что учился в Белой Школе, его предки знали о старых временах. Что ж, лучше не будем заострять внимание на фактах, зарегистрированных мною в этом городе. Завтра я его покидаю. Я надеялся, что люди, которые были ко мне столь добры, скажут: в следующем городе обрати внимание на то-то и то-то, — но не дождался. Со мной идут еще шестеро: старик-ученый из Тель-Авива, девушка из Объединенных Арабских Эмиратов, старуха из Норвегии и женщина с Урала с двумя детьми. Говорят, в соседнем городе нужны рабочие руки.
Прошла неделя. Спускаясь в долину, где раскинулся следующий городок, я всмотрелся, стремясь определить его форму. Граница города представляла собой волнистую окружность. Волнистость эта вызывалась окружающими городок садами. Как и предыдущем городке, здесь есть вымощенная камнем центральная площадь с фонтаном, неглубокий бассейн которого сложен из какого-то желтовато-розового минерала. Струи фонтана образуют узор, тот же узор повторяется и на дне бассейна, он же украшает стены домов, мостовые, кровли домов. Прекрасное место! И здесь тоже никто ничего не знает о планировке. Как будто этот городок вырос сам по себе, как куст на лугу. Нас разместили в гостинице, женщина с детьми нашла работу в поле, а ученый в лаборатории. Остальным пока не повезло.
Снова люди рассказывают мне, что я хочу знать, отвечают на мои вопросы. Я узнаю, что это за местность, кто живет в городе, чем они занимались до войны, о чем они думают, мечтают. Собственные мысли меня пугают, но это мои мысли, и я должен с ними сладить. Завтра я ухожу, и со мной девушка-арабка и старая норвежка. Они пока не нашли работу. И еще один попутчик появился у нас — ягуар, пришедший в гостиницу вечером и оставшийся до утра. Никто здесь его не знает. Мы предложили зверю миску кукурузной каши и миску простокваши. Думали, что он с отвращением отвернется, но он вылизал обе миски. Кроме ягуара с нами также путешествуют птица крошки Рэчел — не настоящая, сделанная из соломы — и симпатичная дворняга, которой я весьма приглянулся. Собака и ягуар бросились вперед, когда мы зашагали по дороге дальше.
149 
