150 
Прошла еще неделя.
Чтобы попасть в следующий город, мы карабкались вверх по склону холма. Город оказался восьмиугольным, но мы это поняли, лишь когда прошли по нему. Его составляли сомкнутые шестиугольники. Шестиугольники — сады, заборы — дома. Странные дома, если сравнить с обычными, привычными, из кирпича обожженного и необожженного, из сушеной травы и лакированной бумаги. Все здесь легкое, воздушное. Центральная площадь в виде звезды, на ней фонтан, камень и вода которого перекликаются друг с другом. Узоры на стенах иные, чем в предыдущем городе. Старая норвежка нашла работу при гостинице, на кухне. Девушка из ОАЭ осталась с мужчиной, с которым познакомилась у фонтана. Так что теперь у меня лишь двое попутчиков — ягуар и пес. Разговаривал с местными жителями.
Ну а сейчас попытаюсь сформулировать то, о чем я думал, шагая по дорогам, взбираясь на холмы. Мы полагали, что Джордж особенный — и это так, не спорю. Но я встретил многих таких же, как Джордж. Можете вы это понять, Сюзанна и все вы, там? Люди, которых я встречал в городах и с которыми шагал по дорогам, с которыми встречался в пути, эти люди той же породы, что и Джордж. Они такие же. Понимаю, что этого не может быть, и тем не менее я пришел к такому выводу. Все больше становится таких людей, как Джордж.
В этом городе все то же самое. Привыкаю входить в город, расслабившись, не сжавшись в пружину, не на цыпочках, не чувствуя себя до смерти испуганным при встрече с группой молодых людей. Что ж, я и сам пока еще не старик. Полагаете, что так же жилось в городах и раньше? И народ был спокоен, и все шло по порядку без законов и правил, без приказов и армий? И тюрем, тюрем, тюрем… Могло ли такое быть? Невероятная мысль, но, может, верная?
Четыре месяца прошло. Еще в четырех городах я побывал, все новые. Построены в виде геометрических фигур: треугольника, квадрата, еще одного круга, шестиугольника. Люди покидают старые города и строят новые в новых местах по-новому. Значит ли это, что они и мыслят по-новому? Они вспоминают о старых городах, как об аде. Не значит ли это, что и в сердцах у них тоже ад?
Новые попутчики, новые рассказчики. Со всех концов света. Сюзанна, полагаю, ты была абсолютно права, когда не желала слушать ужасы о событиях в Европе и в мире. А ведь раньше я не думал, что ты права, я тебя даже презирал. Я говорю тебе это, потому что ты добрая, Сюзанна, ты не обидишься. Я тут кое-что заметил. Я иду по дорогам с верными своими псом и ягуаром, иногда с какими-либо попутчиками. И когда речь заходит о чем-то ужасном, люди как будто не слышат. Нет, они слушают. Но не слышат, просто не в состоянии услышать. Они не верят в это. Иногда я и сам не верю. Как будто ужасное не из этого мира. Не знаю даже, как это выразить. Когда случается что-то ужасное, наш ум не воспринимает его. Между улыбкой, предложением стакана воды и падающими с неба бомбами, испепеляющими лазерными лучами — пропасть. Поэтому никто не в состоянии предотвратить ужасы. Никто не в состоянии оценить эти ужасы.
Я понял, что этот рассеянный пустой взгляд остался от прошлого. Он не принадлежит настоящему. Сейчас мы намного более живые, бодрые, нам не надо все время спать. Мы стали цельными, гармоничными натурами, мы больше не скроенные из обрывков тряпичные куклы. Понимаете, что я имею в виду?
Увы, лишился я своих верных друзей — ягуара и дворняги. Поднимаясь по узкой тропе мимо лугов, мы встретили пастуха с собакой и ослом. Я сразу забеспокоился насчет ягуара. Собака-то меня слушалась, а вот ягуар… Пастух, молодой человек живущий с женой и с двумя детьми в маленьком домишке на склоне холма, тоже насторожился и занервничал. Но собака моя сразу подружилась с его собакой, а ягуар улегся рядом с обоими псами. Жена пастуха вьшесла миску молока, ягуар ее залпом осушил. Я переночевал там, а утром отправился дальше один, потому что мои спутники решили остаться с пастухом и его женой. Отойдя подальше, я обернулся и увидел, что ягуар помогает пастуху и собакам направлять овец.
Более двадцати миль я прошагал один, а затем увидел впереди человеческую фигуру и подумал, что это Джордж. И действительно, это оказался Джордж.
Он сообщил мне, что ты родила мальчика, Сюзанна. Я очень рад. Джордж сказал, что его назовут Бенджамином, из чего я заключил, что наш Бенджамин умер. Бенджамин и Рэчел,
Весь долгий свой путь, в гостиницах и на дорогах, я размышлял, о чем спрошу Джорджа. И я спросил его о городах, почему они такие, и он ответил, что города эти функциональны.
150 
