Особенно,... 
117 
Я также увидел золотой, великолепно украшенный драгоценными камнями потир. Высокий хрустальный сосуд, наполненный, по-видимому, прозрачным желтым маслом. Ближе всех к котлу лежал нефритовый нож – зловещая, острая и опасная вещь. Среди этих предметов я даже не сразу заметил человеческий череп, но при виде его пришел в ярость.
Я быстро осмотрел предметы на втором столе, перед которым стоял Луи, и увидел реберную кость, покрытую письменами, и уже давно знакомую отвратительную сморщенную черную руку. На столе были выставлены три бутылки рома. Были там и другие предметы: прекрасный золотой сосуд с медом, благоухавший сладостным ароматом, и второй, из серебра, наполненный молоком, а еще там стояла бронзовая миска с крупной блестящей солью.
Что касается ладана, то я увидел, что он уже курится между фигурами ничего не подозревавших святых.
Кроме того, кусочки ладана были выложены перед нами широким кругом на каменных плитах, источая дым, поднимавшийся в темноту. Этот круг я тоже не сразу заметил.
Мне захотелось строго спросить у Меррик, откуда взялся череп. Неужели она разрыла чью-то могилу? Ужасная мысль кольнула меня, но я постарался ее отбросить. Вновь взглянув на череп, я увидел, что он покрыт письменами, придававшими ему зловещий вид. Над всем этим витала красота – соблазнительная, мощная и бесстыдная.
Я решил оставить комментарии при себе и показал только на круг.
– Они появятся здесь, – пробормотал я. – И ты думаешь, что ладан их удержит?
– Если понадобится, я скажу им, что они подчиняются ладану, – холодно ответила Меррик. – И теперь ты должен прикусить свой язык, если не можешь укротить сердце. И не вздумай молиться, когда все произойдет. Я готова начать.
– А вдруг ладан закончится? – шепотом поинтересовался я.
– Его столько, что хватит на несколько часов. Убедись сам. Видишь эти маленькие кусочки? Ты ведь вампир – значит, должен видеть. И больше не задавай глупых вопросов.
Я смирился, поняв, что мне не остановить начатого. А смирившись, впервые ощутил заинтересованность. Оказалось, что меня привлекает сам процесс, готовый вот-вот начаться.
Меррик достала из-под стола небольшую вязанку хвороста и швырнула ее на угли жаровни под железным котлом.
– Пусть огонь жарко разгорится, служа нашей цели, – прошептала она. – Пусть все святые и ангелы вместе с Девой Марией смотрят на нас, пусть огонь разгорается жарко.
– Какие имена, какие слова, – пробормотал я, не сдержавшись. – Меррик, ты играешь с самыми могущественными силами, которые нам известны.
Но Меррик продолжала ворошить огонь, пока пламя не принялось лизать бока котла. Потом она взяла первую бутылку рома, открыла ее и вылила содержимое в котел, а следом вылила туда же чистое ароматное масло из хрустального сосуда.
– Папа Легба! – воскликнула она, объятая клубами поднявшегося дыма. – Я ничего не могу предпринять без твоей помощи. Взгляни сюда, на свою рабыню Меррик, услышь ее голос, зовущий тебя, отомкни двери в мир тайн, чтобы Меррик сумела осуществить свое желание.
Из железного котла поднялся тяжелый аромат нагретой смеси, от которого я почему-то вдруг резко опьянел.
– Папа Легба, – продолжала кричать Меррик, – открой мне путь.
Я перевел взгляд на стоявшую в отдалении от меня статуэтку святого Петра и только тогда заметил, что она находится в самом центре алтаря – великолепная деревянная скульптура, неподвижно смотрящая на Меррик и сжимающая темной рукой золотые ключи.
Мне показалось, что воздух вокруг нас внезапно изменился, но я сказал сам себе, что все дело в нервах. Став вампиром, я не только не утратил свою восприимчивость к малейшим переменам, но во много раз ее усилил. Тисовые заросли на задворках сада начали покачиваться, легкий ветерок пробежал по кронам деревьев, и на нас бесшумно посыпались крошечные легкие листья.
– Открой ворота, Папа Легба, – призывала Меррик, ловко откупоривая вторую бутылку рома и опорожняя ее в котел. – Пусть меня услышат святые на Небесах, пусть меня услышит Дева Мария, пусть ангелы не смогут закрыть от меня свои уши.
В ее голосе чувствовалась уверенность.
– Услышь меня, святой Петр, – требовала Меррик, – или я обращусь в своих молитвах к тому, кто послал своего единственного божественного сына нам во спасение. И тогда Он отвернется от тебя на Небесах. Я – Меррик. Мне ничто не помешает!
Я услышал, как Луи тихо охнул.
– А теперь вы, архангелы Михаил и Гавриил! – еще более властно произнесла Меррик. – Я приказываю вам открыть путь в вечную тьму, к тем самым душам, которые вы сами изгнали с Небес. Пусть ваши пламенные мечи послужат моей цели. Я – Меррик. И я вам приказываю. Мне ничто не помешает. Если вы засомневаетесь, я призову всех небесных хозяев отвернуться от вас. Я призову Бога Отца проклясть вас, я сама прокляну вас и оболью презрением, если вы не прислушаетесь к моим словам. Я – Меррик. И мне ничто не помешает.
117 
