Особенно,... 
95 
Карак захлопал крыльями в воздухе и сжал когтями плечи Перкара, точь-в-точь как он это сделал, прежде чем вонзить клюв в мозг Ападу.
— Держись крепче за мои лапы, — сказал Карак. — А не то мне придется вонзить когти поглубже тебе в плечи.
Перкар кивнул и, обхватив чешуйчатые лапы птицы, сжал их как можно крепче. И все же, когда они взмыли в воздух, когти Ворона немилосердно впивались в его плоть.
Они плавно спустились в ущелье, причем Ворон старался держаться поближе к каменной стене, чтобы не оказаться случайно над потоком. Он поставил Перкара на узкую полоску гравия между отвесной стеной и водой.
— Что-то я не вижу твоих друзей, — сказал Ворон. — Наверное, они где-то поблизости. Вблизи Реки я почти теряю зрение.
В самом деле, Карак весь как-то побледнел, перья его потускнели.
— Видишь? Вот тот, с кем ты хотел сразиться, Перкар. Даже во сне, он уже пожирает меня.
Ворон задумался, склонив голову на плечо.
— Но битва впереди, Перкар, — чуть слышно прошептал он. — Битва Богов и Людей. Смотри не ошибись, будь на нужной стороне.
— Опять сражаться? С меня довольно и этого, — проворчал Перкар.
— Тебя не будут спрашивать, забавный человечек! — Карак расправил крылья и поднялся в воздух. Взлетел он с трудом, но чем выше поднимался, тем большую обретал силу.
Перкар хмуро смотрел, как Ворон уменьшается, набирая высоту.
— Спасибо! — крикнул он ему вслед. — Но откуда тебе известно, что я собирался драться с Изменчивым?
Карак хохотнул.
— Каким мечом Владыка Леса сражался со своим Братом? — пропищал он пронзительным голосом Лемеи.
Поначалу Перкар ничего не понял, но потом едва не задохнулся от внезапной вспышки ярости.
— Ах, так это ты! Это все ты!
— Конечно! — донесся до него удаляющийся голос Ворона. — И ты получил все, что хотел. Твой враг перед тобой, и у тебя волшебный меч. Удачи тебе, Перкар! Я пошлю тебе еще один, последний подарок…
Не слушая ругательств и проклятий Перкара, он взмыл ввысь и исчез из виду.
Перкар сидел на узкой полоске гравия, пока солнце не зашло и тень не заполнила ущелье. Не зная, что предпринять, он с трудом поднялся на ноги и побрел вдоль берега, вниз по течению. Он миновал перекат, где лежал труп лошади, оплывший, покрытый мухами. Конечно, он узнал ее: это была лошадь Капаки. Перкар, чтобы подойти к ней, вошел по пояс в воду. Вода казалась самой обычной, только слабо пощипывала кожу; наверное, это от усталости, подумал Перкар. Двух дней глубокого сна недостаточно, чтобы исцелить такие серьезные раны.
От лошади исходил ужасный смрад, но Перкар ухитрился снять с нее переметные сумы, все еще лежавшие за седлом. Он нашел мехи с водой (пить воду из Реки он опасался) и немного еды, завернутой в вощеную бумагу и, по счастью, не размокшей. Все это он прихватил с собой, вместе с коробочкой фимиама и фляжкой воти — возможно, дары, предназначавшиеся Владыке Леса. С трепетом он взял их, вспоминая, какую мечту разбил и какие бедствия принес собственному народу и внукам, которые никогда не увидят своего деда. Капака был поражен в самое сердце еще прежде, чем охота погналась за ними, — поражен в тот миг, когда Владыка Леса отказался дать ему новые земли.
Мой вождь мертв, осознал наконец Перкар; колени его подкосились, и он опустился прямо в холодные волны. Вот чем все это закончилось. Новый, неведомый прежде ужас овладел им, ледяная судорога страха. С тех пор как Апад убил хранительницу, все казалось ему страшным сном, в котором человек напрасно силится бежать быстро. Но сейчас бег завершен, и Перкар пробудился — и понял, что ужас был явью; безрадостное утро, безнадежное пробуждение.
Он, Перкар, не только обрек своих друзей на гибель, не просто развеял мечты вождя — он сокрушил Капаку, убил его.
Впервые с тех пор, как Перкар покинул родные долины, он ощутил на себе осуждающий взгляд всего своего рода. Он и раньше чувствовал на себе взгляды сородичей, но тогда они глядели на него с удовольствием — или с презрением, как на человека, не имеющего ни жены, ни земель, ни Пираку.
А сейчас они увидели в нем чудовище. Отец, мать, братья, дед, почтенные предки — даже они смотрели на него теперь как на убийцу вождя. Более того, погубив Капаку, он, возможно, обрек на гибель весь род. Владыка Леса будет враждовать с их кланом…
Какими они были глупцами! А он — он более чем глупец! Ни одно орудие не поразит Балати, ни один враг не устоит перед Охотой. Если только их племя выступит против Владыки Леса — чтобы отмстить или отвоевать земли, — они будут сметены, как осенние листья порывом ветра. И все из-за меня.
95 
