— Ничего. Совершенно ничего, — ответила она.
— Но ведь что-то было! Я слышал, как он разорялся еще из палаты.
— Все это — сплошной театр и притворство. Он же актер. А кипятился он потому, что я испортила ему маленькое приключеньице с одной из сестер. Девушка из Вуп-Вупа, дочка управляющего банком, помните?
— Очень хорошо помню, — сказал Нейл и сел, с облегчением вздыхая. — Это, пожалуй, единственный случай, когда мне угрожала опасность проникнуться симпатией к Льюсу.
Увидев протянутую пачку сигарет, она жадно схватила сигарету и так же жадно закурила.
— Его интерес к этой девушке продиктован, естественно, соображениями мести, — объяснила она, выдыхая дым. — Я поняла это сразу же, как только увидела, что происходит. Не думаю, что в его фантазиях фигурировала именно она, но уж коль скоро он обнаружил подходящий объект, что называется, во плоти и крови, он не мог не воспользоваться предоставившейся возможностью.
— Да уж, — отозвался Нейл, прикрыв глаза. — Люшес Ингхэм, прославленный актер театра, и Ретт Игнхэм, звезда Голливуда, утирает нос жителям Вуп-Вупа.
— Я так думаю, сестрица Вуп-Вуп мечтала о Льюсе еще в младенчестве, но, могу поспорить, тогда она слишком задирала нос и не могла позволить, чтобы сын какой-то прачки догадывался об этом, И к тому же она еще была слишком мала, чтобы он мог обратить на нее внимание. Так что выставить ее теперь на посмешище — для него самое что ни на есть удовольствие.
— Представляю, — Нейл открыл глаза и пристально посмотрел на нее. — И теперь, когда планы его сорвались, он, надо думать, весьма недоволен?
Она рассмеялась.
— Вот уж справедливое замечание.
— Я, в общем-то, чувствовал, что происходит, хотя и не слышал, что он там говорит, но уже по тону было ясно, — он не поднимал глаз от кончика сигареты. — Могу я осмелиться и предположить, что Льюс в своем гневе зашел достаточно далеко и угрожал вам?
— Нельзя сказать, чтобы угрожал. Скорее, он был озабочен тем, чтобы довести до моего сведения, насколько ужасны мои несовершенства как женщины, — лицо ее исказилось от отвращения. — Брр! Но я, во всяком случае, дала ему понять, что его слова для меня — пустая болтовня.
— Но он не допускал никаких угроз? — продолжал допытываться Нейл.
Этот нескончаемый допрос уже утомил ее, и она нетерпеливо сказала:
— Что может Льюс сделать мне, Нейл? Изнасиловать? Убить? Бросьте! Такие вещи происходят только в романах, но не в жизни. Да у него и возможности-то такой нет. А кроме того, вы же знаете, для Льюса нет ничего важнее, чем его собственная шкура. Он не сделает ничего такого, за что может понести наказание. Только каркает и машет крыльями, предоставляя нашему воображению довести за него грязную работу до конца. Но только на меня его трюки не действуют.
— Надеюсь, вы не ошибаетесь, сестренка.
— Нейл, запомните, до тех пор, пока я сижу в этом кресле, я просто не могу позволить ни одному моему пациенту испугать меня, — серьезно произнесла она.
Он пожал плечами и решил сменить тему.
— Как истинный Паркинсон, я хотел бы, не прибегая ни к каким ухищрениям, перевести разговор в другое русло и сообщить вам, что сегодня до меня дошли некие слухи. Я бы даже сказал, не просто слухи, а факты.
— Очень вам буду благодарна, — вполне искренне сказала она. — И какие же это слухи?
— Дело близится к концу.
— Откуда вы узнали? До нас еще ничего не дошло.
— Наш драгоценный полковник Чинстрэп сам сказал, — он насмешливо улыбнулся. — Так случилось, что я проходил сегодня мимо его апартаментов, а он торчал на балконе, как Джульетта после посещения Ромео, весь в экстазе от мысли, что скоро попадет на Мэкери-стрит. Он пригласил меня выпить и заодно сообщил, как один офицер и джентльмен другому офицеру и джентльмену, что, по-видимому, нам осталось жить здесь меньше месяца. Сегодня с утра по начальству пошли разговоры.
На лице ее отразилось то самое смятение, которого безуспешно добивался Льюс.
— Господи! Только месяц остался?
— Плюс-минус неделя. Только-только успеем проскочить до дождей, — он нахмурился. — Не понимаю вас, сестренка, честное слово. В прошлый раз, когда мы с вами тут беседовали по душам, вы не знали, как вам дожить до конца и не умереть. А теперь у вас такой вид, как будто вы умираете при мысли, что все кончилось.
— Я тогда была нездорова, — неловко сказала она.