Это символично, подумал я. Почему фокусник наводит пистолет на хрупкую ассистентку? Не иначе как он — тайный раб мужского подсознательного.
— Что-что? — спросила жена.
— А?
— Ты что-то бормотал.
— Извини. — Я раскрыл программку. — О! Следующим номером выступает мисс Миг! Самая ловкая в мире карманница!
— Ну уж, самая ловкая, — фыркнула жена.
Я скосил глаза, чтобы разобраться, шутит она или нет. В темноте мне показалось, что ее губы изогнулись в улыбке, смысл которой до меня так и не дошел.
Из оркестровой ямы доносилось жужжание, словно там потревожили пчелиный рой.
Открылся занавес.
На сцене, без громкого пения фанфар, без развевающейся мантии, без эффектного поклона, лишь со снисходительным кивком и едва заметно вздернутой левой бровью, возникла мисс Миг.
Когда она щелкнула пальцами, я подумал: сейчас на сцену выбегут дрессированные собачки.
— Мне нужны добровольцы. Мужчины!
— Сиди. — Жена дернула меня за рукав.
А я уже вскочил было с кресла.
По залу прокатилось волнение. Подобно молчаливой своре псов, зрители поднялись со своих мест и двинулись (или, если уж быть точным, бросились) к сцене, как только иллюзионистка поманила их пальцем, не знавшим маникюра.
Я сразу догадался, что именно она, мисс Миг, на протяжении всего вечера разыгрывала исчезновение.
Малобюджетный иллюзион, отметил я про себя, каждый артист работает в нескольких номерах. И эта особа ничем не лучше прочих.
— Что-что? — переспросила жена.
— Опять я бормотал?
Честно признаться, мисс Миг произвела на меня отталкивающее впечатление. Она выглядела так, будто успела сойти со сцены, переоделась за кулисами в мешковатый, не глаженый твидовый костюм с пятнами соуса и травы, растрепала прическу, кое-как намазала губы, уже собиралась покинуть театр через служебный подъезд — и тут ей крикнули: «Ваш выход!»
В таком виде она и предстала перед нами: простые уличные туфли, ненапудренный нос, руки мельтешат, а лицо равнодушное — просто отбывает номер, вот и все…
Но теперь она стояла как вкопанная и выжидала, засунув руки в мешковатые твидовые карманы и холодно поджав губы, а бессловесные волонтеры по-собачьи трусили к сцене.
Эту разношерстную свору она мгновенно подчинила себе и несколькими тычками выстроила в одну шеренгу.
Публика замерла в ожидании.
— Все свободны. Займите свои места!
Еще один щелчок неухоженных пальцев.
В полной растерянности, недоуменно переглядываясь, добровольцы потянулись к ступеням. Она позволила им одолеть ровно половину лестницы и, словно делая одолжение, спросила:
— Ничего не забыли?
Все как один резко обернулись.
— Это чье?
С кислой улыбкой, которая могла бы поспорить с самыми сухими винами, она лениво извлекла из кармана мужской бумажник. Из складок жакета достала еще один. Потом третий, четвертый, пятый… В общей сложности десять штук!
Она держала их между пальцами, как печенье для послушной собачонки.
Мужчины прищурились. Пробыв на сцене считанные минуты, к этим предметам они конечно же не имели никакого касательства. Фокусница ни перед кем не задерживалась. Это розыгрыш. Просто-напросто за выход на сцену можно получить новехонький бумажник — как сувенир!
Но на всякий случай волонтеры решили проверить сохранность своих вещей, и каждый из участников номера стал похож на изваяние, которое ищет невидимый глазу изъян в старом, наспех собранном каркасе. То один, то другой, раскрыв рот, сосредоточенно ощупывал пиджак и рылся в карманах брюк.
Все это время мисс Миг не обращала на своих добровольных помощников ни малейшего внимания. Она бесстрастно сортировала бумажники, словно ежедневную почту.
Именно в этот миг я и заметил того человека — он стоял на правом фланге, у края сцены. Я поднес к глазам бинокль. Пригляделся повнимательнее. Потом, для верности, еще раз.
— Надо же, — сказал я с напускной беспечностью. — Один из этих типов немного смахивает на меня.
— Который? — заинтересовалась жена.
Я протянул ей бинокль, по-прежнему изображая равнодушие:
— Крайний справа.
— Скажешь тоже, смахивает. Да это вылитый ты! — заключила жена.
— Ну, можно и так сказать, — скромно согласился я.
Выглядел этот парень хоть куда. Но, по-видимому, неприлично вот так любоваться собой и выносить благосклонные суждения. Отчего-то у меня по спине пробежал холодок. Забрав у жены бинокль, я закивал, все более изумляясь такому сходству: