41 
Что и говорить, мисс Миг могла соперничать с богом Шивой.[34]
У нее было не две руки, а по меньшей мере девять. Пока она с равнодушным видом перемещалась вдоль шеренги, эти руки, как вольные птицы, летали, шуршали, хлопали, парили, скользили, кружили, трепетали — прикасаясь к жертвам без единого касания.
Что у нас в этом кармане? А в этом? А здесь? Она теребила жилеты, пробегала по лацканам, трясла брюки — в карманах звенела мелочь. Едва уловимо, но как-то мстительно задерживала палец в нужной точке, будто подбивала итог на кассовом аппарате. Чисто по-мужски и в то же время с невероятной легкостью расстегивала пиджачные пуговицы, возвращала бумажник кому-то одному и тут же похищала у другого. Хватала добычу, на время оставляла у себя, разживалась новой да еще успевала извлечь банкноты и пересчитать их за спиной у владельца, а потом доверительно брала его за руку и снимала часы.
В ее сети угодил даже доктор!
— У вас термометр с собой? — спросила она.
— А как же!
Он порылся в карманах и явно забеспокоился. Еще раз обшарил карманы. Зрители громогласно помогали ему советами. Оглянувшись, он увидел… что у мисс Миг изо рта торчит его градусник, похожий на незажженную сигарету. Вытащив его из-за щеки, она посмотрела на шкалу.
— Температура! — воскликнула она. — Тридцать девять! — И, закатив глаза, изобразила озноб.
Зал взревел от восторга. Между тем она снова подбиралась к своим жертвам, заигрывала, дергала их за рукава, ерошила волосы и спрашивала:
— Почему без галстука?
Бедняга хватался руками за ворот — но поздно. Тогда она неизвестно откуда выхватывала галстук и бросала его хозяину.
Словно магнитом, она незримо притягивала к себе талисманы, медальоны, римские монеты, корешки билетов, носовые платки, булавки для галстуков, а зрители входили в раж и содрогались от хохота, глядя, как подопытные кролики лишаются последней защиты и предметов гордости.
Стоило кому-то из них прикрыть рукой задний карман — она обшаривала жилет. Стоило прижать к груди жилет — она потрошила брючные карманы. Небрежная и скучающая, жесткая и неуловимая, она умудрялась внушить очередному волонтеру, что все его вещи при нем, а сама в мгновенье ока с легким презрением извлекала принадлежащий ему предмет из своих необъятных твидовых одежд.
— Это еще что? — Она подносила к глазам письмо. — «Милая Элен, прошлой ночью, когда мы с тобой…»
Багровый от стыда, автор письма бросался к мисс Миг, отбирал заветный листок и прятал его поглубже в карман. Не проходило и минуты, как письмо снова оказывалось у нее в руках, и все начиналось сначала: «Милая Элен, прошлой ночью…»
Страсти разгорелись не на шутку. Одна женщина. Десяток мужчин.
Подарив одному поцелуй, она сняла у него ремень.
У другого — подтяжки.
Женщины— зрительницы стонали от хохота.
Их спутники, неприятно пораженные, волей-неволей присоединялись.
Какой же отъявленной стервой показала себя мисс Миг! Она прилюдно высекла, как мальчишек, этих ухмыляющихся, самоуверенных типов, обвела их, словно дикарей, вокруг пальца, поймала в бронтозавровые складки твида, расставила по местам, как болванки, и при этом успела назвать каждого милым, обаятельным, а то и настоящим красавцем.
Вот оно, сказал я себе, воплощенное безумие! Жены заходились презрительным смехом, ловя ртом воздух, впадали в истерику оттого, что у них на глазах вероломство превратилось во всеобщее увеселение. Мужья, будто застигнутые необъявленной войной, пытались сопротивляться, но не успели и глазом моргнуть, как потерпели сокрушительное поражение. Каждый из моих соседей сидел с обреченным видом, словно страшился удара ножом в горло, боялся чихнуть, чтобы его голова не скатилась в проход…
«Скорее! — подумал я. — Нужно что-то делать!»
— Эй, ты, на сцене, да-да, ты, мой двойник, увернись! Спасайся!
А ведь она нацелилась прямо на него!
— Не поддавайся! — твердил я своему близнецу. — Просчитывай на шаг вперед! Присядь, уклонись. Отскочи в сторону. Не смотри, куда она хочет. Смотри, куда она не хочет! Ну же! Не зевай!
Сейчас даже не помню, прокричал ли я эти слова во весь голос или процедил сквозь зубы, но только все мужчины в зале обомлели, когда мисс Миг схватила моего близнеца за руку.
«Будь начеку», — шептал я.
Поздно. Он лишился часов. Но сам еще этого не знал. «У тебя увели часы!» — молча кричал я и сокрушался: он потеряет счет времени!
41 
