Особенно,... 
106 
— Не томи! Слюна течет! — страдающе перебил ее Арсений Непомнящих.
— Если уж организм у тебя так требует, я сейчас, пожалуйста, — с готовностью ответила Феня Солнышко. — У меня есть, для Петьки оставлено. Да о нем какая забота, он скоро свежих принесет.
Через пять минут Арсений Непомнящих уже сидел за столом у палатки и, энергично работая челюстями, уничтожал запашистое белое мясо.
Не иначе как на запах мяса из палатки неожиданно вышел Илья Ильич Краснюк. Увидав шофера, усердствующего над сковородкой, он с голодухи не мог удержать сильное глотательное движение, а затем, смутившись, спросил вроде бы равнодушно:
— Заправляетесь?
— Угу, я тут… немножко, так сказать, — ответил Непомнящих, пряча от директора глаза.
— Да-а, это мы, пожалуй, зря не позавтракали и поехали, — страдая от избытка слюны, проговорил Краснюк. — А времени-то, кажется, уже много?
— Время, оно известно, обед, — растерянно ответил Непомнящих, не зная, как ему быть, и в замешательстве предложил: — Так вы садитесь, товарищ директор, если не брезгуете…
Илья Ильич решил показать, что он, несмотря на свое высокое положение, человек демократического нрава. Тут же, садясь за стол напротив шофера, он сказал:
— Чем же брезговать? Что, вместе будем есть, с одной сковороды? Так мы же не в ресторане! — Глаза его уже высматривали на сковороде лакомый кусочек.
Арсений Непомнящих за несколько секунд взмок всем телом — вот какой оборот приняло дело! Но отступать было поздно. «Не скажу, — решил Арсений, — а сам он никогда не догадается: мясо и мясо!» Помахав на свое разгоряченное лицо кепкой, Арсений крикнул в сторону кухни:
— Феня, дай еще вилочку!
Выбежав из кухни и увидев директора за столом, Феня так и обомлела. Решив, что повариха с перепугу выдаст его, Непомнящих сам бросился на кухню и на ходу прошипел Фене в ухо:
— Ш-ш-ш! Ни звука!
Илья Ильич оказался хорошим напарником: его половина сковороды пустела на глазах. Несколько раз Краснюк порывался спросить шофера, какое мясо они едят, но каждый раз, опростав рот, не успевал сделать это по той причине, что глаза его примечали новый хороший кусочек.
— Ну и народ! — сказал он, утолив наконец голод и покосившись на кухню. — А еще жалуются, что голодно…
— На это они мастера, — уже успокоясь, подтвердил Непомнящих. — А чего жаловаться? У них тут мяса хватит.
За ближними березами и кустами акации послышался шорох высохшей листвы, а через минуту к палатке вышел Петрован. Он был раздут, как бочонок, ремень, которым он перетянул себя, едва удерживал груз под стареньким ватником. Несмело, осторожненько, бочком да молчком Петрован приблизился к столу и уселся на дальнем краю скамьи. Не здороваясь, настороженно пошмыгивая носом, он стал ждать, что скажут гости.
Но гости, поглядев на белоголового паренька, засеянного веснушками, как просом, почему-то не нашлись, что сказать, и вновь потянулись к сковороде.
За пазухой Петрована вдруг кто-то завозился, взбугривая ватник, и жалобно запищал. Петрован прижал ладонью появившийся бугорок у левого бока и сказал:
— А ну, тихо!
— Это кто там у тебя? — отстраняясь от опустевшей сковороды, спросил Краснюк.
Не отвечая, Петрован сунул руку за пазуху, да не под ватник, а под рубаху, и через секунду поднял над столом крупного желтого, со светлыми полосками суслика; зверек ошеломленно вертел глазками, щерил зубки и судорожно перебирал лапками.
— Ловишь? — осведомился Краснюк.
— Ловлю, — ответил Петрован.
— Капканами?
— Чем придется: и капканами и р-руками…
— Как же это… руками? Разве его поймаешь?
— На чистом, понятно, не поймать, — согласился Петрован. — А я ловлю на клетке, где пашут. Там у нас между загонками остались узенькие полоски целины. На них и сбились суслики. Норы-то их запахали, а на пахоту они боятся лезть, вот и мечутся как шальные, а убежать с полосок не сообразят. Там их тьма! Лови да лови! Видите, сколько нахватал?
Осмелев, Петрован подошел к гостям и начал одного за другим показывать сусликов, вынимая их из-за пазухи.
— Тьфу, какая мерзость! — воскликнул Крас-нюк, насмотревшись на сусличьи морды.
— Грызуны! — ответил Петрован, словно извиняя сусликов за то, что они некрасивы.
Вспомнив о плакатах, Илья Ильич спросил: — Здачит, уничтожаете?
— Уничтожаем! Вовсю! — вдруг со смешком ответил Петрован. — Сначала я один, а теперь — полбригады… — И тут он кивнул на сковородку. — А вы ими тоже, значит, не брезгуете?
106 
