Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
45 
— Что это такое? — отпрянул Хатчмейер.
— «Гарольд и Мод», — сказала Соня. — Мы с Питером купили ее для тебя в Белсуорте. Прочти — и сам увидишь…
— Он? Прочтет?!. — Бэби издала визгливый смешок.
— Заткнись, — сказал Хатчмейер. Он налил полный стакан виски и протянул его Пиперу. — Виски, Пипер?
— Спасибо, не надо, — сказал Пипер. — Сегодня нет настроения.
— В первый раз вижу писателя, который не пьет, — поразился Хатчмейер.
— В первый раз видишь настоящего писателя — и точка, — сказала Бэби. — Думаешь, Толстой пил?
— Отвяжись, — сказал Хатчмейер. — Откуда я знаю?
— У тебя там стоит прекрасная яхта, — попыталась сменить тему Соня. — Я и не знала, что ты яхтсмен, Хатч.
— Какой он яхтсмен? — фыркнула Бэби прежде, чем Хатчмейер успел заявить, что быстроходней его яхты ни за какие деньги не купишь и что он обставит на пари любого, кто скажет, будто это не так. — У него все показное. И дом, и соседи, и…
— Заткнись, — сказал Хатчмейер.
Пипер удалился в свой будуар записать еще несколько убийственных фраз о Хатчмейере. Когда он спустился к ужину, лицо Хатчмейера было багровее обычного и настроен он был сверхсклочно. Особенно взъярила его откровенность Бэби насчет их семейной жизни: она обсуждала с Соней, как женщина с женщиной, что это значит, когда пожилой муж вдруг ни с того ни с сего напяливает бандаж, и как это влияет на мужской климакс. Его обычное «заткнись» не сработало. Бэби отнюдь не заткнулась, а перешла к другим, еще более интимным подробностям, и когда Пипер вошел в гостиную, Хатчмейер как раз советовал ей пойти утопиться. Пипер же был вовсе не намерен мириться с хатчмейеровским хамством. За годы холостяцкой жизни и чтения великих романов он проникся почтением к Женщине и усвоил очень твердый взгляд на мужские обязанности в браке: совет жене пойти утопиться явно шел вразрез с этими обязанностями. К тому же откровенное торгашество Хатчмейера и его заявление, будто читателей только и надо подзуживать снизу, возмутили его еще с утра. Пипер, напротив, полагал, что надо стимулировать читательское восприятие и что подзуживание снизу восприятие никак не стимулирует. Он решил подчеркнуть это за обедом, и случай вскоре представился: Соня, опять же чтобы сменить тему, упомянула «Долину кукол». Хатчмейер, в надежде избежать дальнейших постыдных разоблачений, сказал, что это великая книга.
— Совершенно с вами не согласен, — возразил Пипер. — Она потакает вкусу публики к порнографии.
Хатчмейер подавился холодным омаром.
— Она — чего? — переспросил он, откашлявшись.
— Потакает вкусу публики к порнографии, — повторил Пипер, который книги не читал, но видел ее суперобложку.
— Вкусу потакает? — сказал Хатчмейер.
— Да.
— Ну, и чем же плохо потакать вкусам публики?
— Это деморализует, — сказал Пипер.
— Деморализует? — спросил Хатчмейер, обмеривая его взглядом и все больше накаляясь.
— Именно.
— Так, а что же прикажете публике читать, если не то, чего она хочет?
— Ну, я думаю, — сказал Пипер и осекся, получив под столом пинок от Сони.
— Я думаю, мистер Пипер думает… — сказала Бэби.
— Плевать, что ты думаешь, что он думает, — рявкнул Хатчмейер. — Я хочу слышать, что Пипер думает, что он думает. — И он выжидательно посмотрел на Пипера.
— Я думаю, что не следует подвергать читателей воздействию книг, лишенных интеллектуального содержания, — сказал Пипер, — и распаляющих воображение сексуальными фантазиями, которые…
— Распаляющих сексуальные фантазии? — взревел Хатчмейер, прерывая цитату из «Нравственного романа». — Это вы здесь сидите и говорите мне, что вы против книг, которые распаляют сексуальные фантазии — написав самую похабную книгу со времен «Последней вылазки в Бруклин»?
— Да, если на то пошло, сижу и говорю, — принял вызов Пипер. — И опять-таки, если на то пошло…
Соня решила, что пора действовать. С мгновенной находчивостью она потянулась за солонкой и опрокинула кувшин воды на колени Пиперу.
— Нет, ты что-нибудь подобное слышала? — спросил Хатчмейер, когда Бэби пошла за новой скатертью, а Пипер отправился переодевать брюки. — Это у него-то хватает наглости говорить мне, что я не имею права издавать…
— Да не обращай ты на него внимания, — сказала Соня. — Он не в себе. Это все вчерашняя передряга. Ему же голову задело — вот он слегка и повредился.
45 
