ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>

Угрозы любви

Ггероиня настолько тупая, иногда даже складывается впечатление, что она просто умственно отсталая Особенно,... >>>>>




  71  

Не догнал.

* * *

– Мою шинель!

– Вот она, вашескородие! Вы уходите?

– Да.

– А фокусы? Иллюзион?

Служитель не мог поверить своему счастью. Гость – по всему видать, офицер в отставке, свихнувшийся на кавказской войне, – который минутой раньше вертелся под ангелом в безумной пляске, вернулся не за тем, чтобы разодрать бедняге-лакею горло зубами.

Он всего лишь – слава тебе, Боже! – решил уйти.

– Фокусы? Спасибо, насмотрелся.

3

– Торвен, останься у дверей.

– Я с тобой, полковник.

Зануде почудилось, что вернулся 1814-й – год, когда они с Эрстедом, как и все офицеры Черного Ольденбургского полка, перешли на «ты». Только война не закончилась – длится. И мирная суета на Невском ничего не значит для этой странной, бесконечной войны.

– Мне нужен верный человек у дверей, лейтенант.

– Думаешь, к фокуснику придет подмога?

Торвен огляделся. Извозчики, доставившие их компанию к дому Энгельгардтов, уже уехали. На проспекте царило обычное вечернее столпотворение. Сюртуки, фраки, мундиры, шинели; чепцы, капоты, атласные, не по сезону, тюрлюрлю…[41] Выстроившись гуськом, еле-еле плелись экипажи. Кареты здесь ездили медленно, зато франты всех мастей сломя голову неслись за каждой юбкой. В искусстве заглядывать дамам под шляпки, едва незнакомка окажется под фонарем, местным поручикам и губернским секретарям не было равных. Если кивер военного и спорил с цилиндром «шпака», то лишь в одном – кто отважней на фронтах любви.

– Гамулецкий не ждет подмоги, – ответил Эрстед, хмурый и сосредоточенный. Складывалось впечатление, что он намерен брать здание приступом и раздумывает: где поставить артиллерию? – Старик ничего не подозревает. Он сидит в ожидании гостя и пьет чай. В худшем случае бранится, что князь задерживается. Видишь? У Гамулецкого темно. Пара свечей, и все…

Полковник рассуждал здраво. Если правое крыло здания, где сегодня давали концерт Филармонического общества, светилось огнями и из распахнутых окон над проспектом неслось грозное начало 9-й симфонии Бетховена, то третий этаж левого крыла, отведенный под «Храм очарования», был мрачен и тих – мрачней и тише книжной лавки у входа, закрытой на ночь.

– Бетховен? Это хорошо, – буркнул Волмонтович, поигрывая тростью.

Свет ближайшего фонаря отражался в черных окулярах князя, делая его похожим на филина – хищника, в голодную зиму способного управиться даже с лисицей.

– Случись лишний шум, никому не будет дела. Надеюсь, мы успеем до «Оды к радости».[42] Не хотелось бы портить финал…

И князь спел с мрачной угрозой:

  • – Обнимитесь, миллионы!
  • Слейтесь в радости одной!..

Сейчас Волмонтович был такой, как всегда, и даже хуже, потому что злой до чрезвычайности. Бледные щеки горели красными пятнами – хоть прикуривай! Голос, дивный баритон, то и дело срывался в неприятную, нутряную хрипотцу. Торвен подумал, что князь стал похож на обычного человека – и слава богу. Зато два часа назад, когда Волмонтович, весь буря и натиск, ворвался в комнату, где кипел диспут на тему «Как спасать упрямого поляка?» – и с порога, ударив себя кулаком в грудь, закричал:

– Я болван, панове! Я – курвин сын, холера мне в печенку…

О, Зануда понял, что прожил жизнь не зря.


– Бейте меня, панове! Плюйте в глаза! Только выслушайте…

Диспут о мерах по спасению прервался сам собой. Обычно молчаливый, на этот раз Волмонтович разразился целым монологом. Всем остальным волей-неволей досталась роль слушателей. Если бы руководство Технологического института узнало, что за заседание проводит в гостином доме Общество по распространению естествознания, собрав под одной крышей двух датчан, поляка, француза и китаянку…

Рота жандармов уже ждала бы у подъезда.

Князь не скрыл ничего. Париж, отель Ламбер, поручение «короля де-факто» – Эрстед молчал, темный, как ночь, ни словом не упрекнув друга. Заговор, борьба за свободу Польши, рассылка агентов – Торвен налил себе еще стакан чаю, понимая, что молодость, проведенная в чужом мундире, вернулась и, похоже, выйдет боком. Смерть тирану, Божья кара, молния, ждущая в «Храме очарования», – кусал губы Огюст Шевалье, не зная, встать горой за питерских «Друзей Народа» или обойтись без лишних баррикад.

Вражья Молодица, умопомрачение, ангел с валторной – неизвестно, что поняла из рассказа князя Пин-эр, но китаянка подошла к Волмонтовичу и обняла его, как брата по несчастью.


  71