114 
— Но как же вы, ваше лучезарное высочество? — осмелился спросить Себастьян, хотя Зафрульдин не ожидал, что будут задавать подобные вопросы его господину.
— Я? — переспросил с горечью принц. — Я — хан. Знаете, что это такое?
— Нет.
— Я всего лишь персидский наместник. Приведу вам стихи моего деда.
Глухой голос, начав декламировать, сделался певучим, в нем послышались возвышенные, даже героические интонации. Зафрульдин дождался окончания и только после этого перевел:
- Птица Чести — царь над всеми.
- Когда она поет, соловей умолкает,
- Ее когти сильнее орлиных,
- Ее перья — чистое злато, а взгляд
- Пронзительней, чем взгляд саламандры.
- Коль мужествен ты, лелей ее и холь.
- Ибо никто не смеет назваться мужчиной,
- Коль глухо сердце его
- К божественной песне Птицы Чести.
Среди гостей послышался сперва удивленный шепот, потом возгласы одобрения.
Правитель больше не проронил ни слова до самого конца трапезы, завершившейся изысканными сластями.
Пришли музыканты с длинногрифыми пандурами и ситарами. Поклонившись Тарик-хану Хаттаку, расселись напротив него. К ним присоединилась женщина в тяжелых украшениях. Преклонив колени перед правителем и коснувшись лбом пола, она встала и запела. Под негромкие аккорды музыкантов ее нежный и звучный голос выводил какую-то протяжную и мечтательную мелодию.
Когда она умолкла, правитель Пушапура кивнул и встал. Приглашенные последовали его примеру. Хан пожелал всем звездной ночи и покинул зал.
Обменявшись несколькими словами с Зафрульдином, Себастьян простился с ним и в сопровождении Александра и Солиманова направился в свои покои.
Министр объявил, что завтра к самозваному царю Холькару будет отправлен гонец, чтобы предупредить его о прибытии гостей. Себастьян надеялся, что вестник обернется быстро. Атмосфера дворца казалась ему и впрямь гнетущей.
35. БЛЕСК ЛУНЫ НА КЛИНКЕ
Какой-то легчайший шум прокрался во мрак его сна. Крыса? Кошка?
Себастьян прислушался. Нет, это не маленький грызун и не его враг. В звуке отчетливо различались шелест и скользящие шаги — слишком тяжелые и для того, и для другого. Он приоткрыл глаза и в мерцающем свете ночника, горевшего в прихожей открытых в сад покоев, которые делил с Александром и Солимановым, различил три темные тени, крадущиеся через просторную комнату. Прямо к нему.
Внезапно в саду раздались крики. Себастьян крикнул: «Александр!» — и скатился со своего ложа.
В тот же миг одна из теней бросилась на него. Александр тоже что-то невнятно закричал. Себастьян перехватил руку убийцы с кинжалом и удержал ее всей своей силой фехтовальщика. Снаружи, на террасе, слышались прерывистые вопли Солиманова. В комнате вспыхнул яркий свет.
Себастьян услышал глухой удар, еще не понимая, кто его получил и кто нанес, но тело убийцы вдруг обмякло и обрушилось на него всей своей тяжестью. Он высвободился. На плиты пола упал длинный кинжал.
Потом, на какую-то долю секунды, Себастьян увидел Александра, вступившего в странный поединок с другим убийцей, тоже вооруженным кинжалом. Сын держал нападавшего на почтительном расстоянии с помощью большого медного подсвечника, длинного, как ствол мушкета. Тот сделал внезапный выпад, пытаясь достать юношу своим клинком.
Это было все, что успел заметить Себастьян, потому что в тот самый миг, когда он хотел броситься к сыну на выручку, на него налетел третий убийца с кинжалом в руке.
Себастьян инстинктивно сделал глубокий нырок.
И уголком глаза заметил Солиманова, замахнувшегося другим канделябром, чтобы размозжить череп нападавшему.
Глухой, отвратительный треск проломленной кости. Внезапно вся комната наполнилась орущими стражниками.
Потрясая факелами, они схватили единственного уцелевшего убийцу, того, что затеял пляску смерти с Александром, и грубо его скрутили. Посыпались ругательства и тумаки. Потом стражники выволокли тела убитых злоумышленников и бросили на террасе. Два бородатых лица задрали нос в бесконечность.
Пальцы одного из мертвых убийц все еще сжимали рукоятку кинжала. На клинке блестела луна.
Ошеломленный Себастьян опустился на свое ложе. Машинально взглянул на часы, лежавшие на столике у изголовья: три часа ночи. Он так и не понял толком, что случилось. Посмотрел на растерянного Александра, сидящего на постели напротив. Сын тяжело дышал, не в силах унять дрожь. Себастьян поднял глаза на искаженное гневом лицо Солиманова.
114 
