92 
Экзорцист исчез. На смену ему пришел провинциальный доктор у ложа пациента, идущего на поправку.
– Чудненько, чудненько... А тут у нас что? Узелочек? Не страшно, со временем рассосется... И еще здесь... но в целом... очень даже! – Наклонившись, он стал мыть руки в лохани: там еще оставалась вода. – Похоже, мы справились с ину-гами! Призрак расточился...
– Спасибо, – лицо Пин-эр озарилось улыбкой. – Благодарю вас, мастер Эр Цэ-э-е-е-е-е-е!..
Голос ее сорвался на визг: пронзительный, режущий уши. Эрстед отшатнулся, схватив пару магнитов. Князь без лишних церемоний задвинул друга себе за спину. Громко щелкнул взводимый курок пистолета.
– Не стреляйте!
С неохотой Волмонтович подчинился. Но он по-прежнему держал Пин-эр на прицеле. Рука князя, сжимавшая оружие, не дрожала.
Визг перешел в жалобный скулеж. Пин-эр извернулась, впившись зубами в ремень на правом запястье. Скрип, отчаянный треск кожи; девица с остервенением мотала головой, словно зверь, схвативший добычу... Секунда, другая, и ремень лопнул. Пока девушка грызла путы, ее левая рука сделалась неправдоподобно тонкой – и выскользнула из петли.
Ремни на лодыжках Пин-эр просто разорвала.
«Святой Кнуд! – изумился Эрстед. – У Волмонтовича не вышло, а она...»
Освободившись, девушка в мгновение ока перевернулась на живот и припала к столу, готовая к прыжку. Рот оскален, волосы взъерошены, как шерсть на загривке хищника. Яростный взгляд метался от князя к ученому, выбирая первую жертву.
– Не стреляйте, – повторил Эрстед.
Он принял боксерскую стойку, крепко сжав магниты. Пожалуй, это выглядело смешно. В рукопашной схватке с дочерью наставника Вэя у Эрстеда не было ни единого шанса. Но если князь перехватит китаянку, он получит возможность продолжить сеанс.
Месмер учил не только терапии. Магнетизер способен отнять жизнь, нарушив ток флюида. Повергнуть в беспамятство, вызвать болезнь. Да, пуля и клинок – надежнее. Зато магнетизм не оставляет видимых следов. Некая девица умерла, скажем, от воспаления легких...
Убивать не хотелось.
Пин-эр моргнула. Лицо ее оплыло, размягчилось, утратило резкость черт – не лицо, огарок свечи. Глаза блестели, наполнившись слезами. Оскал исчез. В горле клокотало сдавленное рыдание. По-детски всхлипнув, девушка неклюже, боком, спрыгнула – считай, упала! – со стола на пол. На четвереньках она ползла к Эрстеду, стараясь обогнуть князя.
Голову Пин-эр держала так низко, что волосы закрыли лицо.
«Побитая собака! В миг помрачения она пыталась укусить хозяина! благодетеля! бога!.. И теперь готова на все, лишь бы загладить вину. Ошейник сработал! Слияние флюидов не прошло даром, но рассудок человека обуздал „звериную“ ци. Она больше не опасна...»
Он попятился, когда китаянка захотела лизнуть его башмак.
– Госпожа Вэй! Встаньте! Вас никто не винит...
Пин-эр отважилась поднять заплаканное лицо. Кажется, она хотела что-то сказать, но скулы девушки свела судорога. Вместо слов из глотки вырвался басовитый лай. Так гавкают матерые волкодавы. К ужасу Эрстеда, в лае он узнал первые такты арии из «Сомнамбулы».
– Андерс! – рука князя впервые дрогнула. – Пся крев!.. она поет...
Эхо не успело смолкнуть, рикошетом гуляя от стены к стене, а Вэй Пин-эр уже поднялась на ноги. Китаянка мотала головой, гоня наваждение. К ней вернулась прежняя, резковатая грация движений. Взяв с кресла свой халат, она оделась, завязала поясок и вновь обернулась к европейцам.
Дрогнули губы.
– Молчите! – закричал Эрстед. Догадка молнией пронзила его разум. – Ради всего святого: молчите! Не раскрывайте рта!
Он убедился, что Пин-эр все поняла, и подвел итог:
– Говорить буду я.
4
– Не волнуйтесь, господин! Дедушка Ма не подведет, да! Успеем на корабль. Дедушка Ма в Фучжоу всю жизнь прожил. Через рынок не поедем – застрянем. Дедушка Ма короткий путь знает, прямо в порт, да. Раз-два, трубку выкурил, и уже на месте... Люй, бездельник, ты куда запропастился?! Кто за тебя вещи таскать будет – дедушка Ма, да?!
Возчик попался говорливый. Болтал он без умолку, с манчжурским акцентом, и не забывал дымить трубочкой, набитой ядреным табаком. У дедушки Ма сегодня был праздник. Богатые дураки-лаоваи, не торгуясь, согласились заплатить вдвое против обычной цены. И погода с утра хорошая – поясницу на дождь не ломит. И внучка замуж выходит. Жених – ученый сюцай, на службе; не рыбак, провонявший сардинами...
Отчего ж не радоваться, да?
92 
