Особенно,... 
158 
Почему нам кажется, что внутри нас есть какое-то пространство? — с удивлением думала Роузи. Когда там все забито внутренними органами, тканями, жидкостями, чем еще? Такое чувство (такое чувство возникло в ней сию секунду), что тело — система пещер, ветвящихся туннелей, чуть освещенных или темных, неизведанных.
— Хм, — сказал Споффорд.
— Не так-то оно просто, — ответила она.
Роузи вернулась из своего внутреннего космоса, своих Карлсбадских пещер[457] в этот жаркий солнечный день, в окружение белых акаций. Она вдыхала их запах, вдыхала присутствие Споффорда. И тут она ощутила (даже не в себе, а в лесе, в этом огромном мире) сдвиг, пробуждение, шевеление дракона. Привет?
— Так, — произнес Споффорд. Футболка натянулась на его груди и снова примялась. Он почесал покрасневшей комариный укус на загорелой руке. Роузи вспомнила свой сон. — Что, закончили?
Он, улыбаясь, взглянул на нее, не то чтобы растерянно (раньше она видела его смущенным и пристыженным, но полагала, что вряд ли увидит его растерявшимся), а как-то устало — он устал от этой игры.
— Не знаю, — сказала Роузи. — Думаю, я забралась слишком низко.
— Эй, — сказал Споффорд. — Это опасно.
— Ну, — ответила она, — сам и виноват.
Она поерзала на гладком кожаном сиденье машины и сняла с ног (все еще тяжелых и теплых) босоножки. Он, все еще улыбаясь, смотрел на нее, радуясь за нее, и сам был счастлив; внезапно Роузи ощутила приснившуюся ей полноту чувств, такую всепоглощающую радость и триумф, что она рассмеялась.
— Чего?
— Ди сюда. — Она расстегнула верхнюю пуговицу его тугих джинсов, и вместе им удалось вскрыть толстую оболочку, содрать шкуру, защищавшую темную мякоть.
Большой. Не такой большой, как фрукт из ее сна.
— Эй, — нежно произнес он через какое-то время. Теплые руки на ее волосах, на щеках. — Поосторожнее. А то…
— Ой. Ой. Прости, — прошептала она. — Меня немного занесло, хм.
О лето, подумала она; слава богу, хоть немного счастья, и забудь о прочем. Она позволила ему поднять себя и свою блузку. Succor. Она плыла по течению, свободная и наполненная, впервые за целую вечность.
— Я этого не планировала, — сказала Роз Райдер Пирсу. — Правда.
Будь это обвинением, вызовом, Пирс бы не знал, что ответить, но ее слова звучали как извинение, хотя и не перед ним.
— Что ж, — сказал он, пытаясь быть галантным, — я очень рад, что это произошло.
Казалось, она не так уж сожалеет о случившемся; лениво выуживая свою одежду среди подушек и простыней, она подарила ему улыбку.
— Вот, держи, — сказал он.
Он нашел ее скудное белье, это и вот еще. Не спросясь, он поднял ее ногу и вдел в трусики, потом другую, потом натянул их. Она не возражала; ее беспокойные руки лежали неподвижно, прекратив поиски. Потом бюстгальтер. Застегнул крючки на спине. Его руки лишь изредка слегка отвлекались от работы.
— Где же твоя, а, вот.
Он встряхнул помятую блузку, и Роз вытянула руки навстречу рукавам. Пуговицы: она смотрела, как трудятся его большие неловкие пальцы, и он тоже смотрел, и каждый раз, как новая пуговица попадала в петлю, глаза встречались.
Средневековые психологи (в конце концов, почти все они были монахами), размышляя над странным недугом — amor hereos, безумной любовью, — задавались вопросом: Как может женщина, существо столь большое, проникнуть через глаз, столь малый? Ибо если ей не удастся проникнуть в глаз, а через него и в храм души, то недуг телом не овладеет. На самом деле они, конечно же, знали, как это происходит, и задавали вопрос лишь для того, чтобы выказать удивление, изумление от подобной трансформации: женщина из плоти и крови на границе ока становится фантазмом, духом, созданным из Смысла, который есть пища души, единственная ее потреба.
Он надел на Роз белые кроссовки и собирался зашнуровать их, но ей надоела игра, и она сделала это сама, как бы возвращая день и все происходящее в обычное русло. Ее речь стала быстрой и сбивчивой: у нее встреча. У нее работа.
— Я даже не знаю, где ты живешь, — сказал он.
— В Шедоуленде, — ответила она. — Знаешь, где это?
— Ничего себе, — сказал он. — Нет, не знаю.
— Это даже не город, — объяснила Роз. — Вверх по реке, по направлению к «Чаще».
— Телефон?
— Еще нет. Но скоро.
— А.
Расставаясь, она позволила ему дружеский чмок в щеку, но проводить себя не разрешила. В дверях она обернулась.
158 
