Особенно,... 
136 
Пока он там усаживается, я уже закончил подтираться и собираюсь выходить, но тут слышу ругань, а потом — стук по металлической стенке. Голос кажется мне знакомым.
— Эй, приятель, в этой мудацкой кабинке нет бумаги туалетной. Ты мне чуток не подсунешь снизу?
Я собираюсь сказать, типа, да, без вопросов, и разделить его праведное негодование по поводу прискорбного отсутствия туалетной бумаги, и тут вдруг узнаю этот голос, и кровь леденеет в жилах. Нет, так не бывает. Только не здесь. Быть такого не может.
Я смотрю в щель, дюймов так в десять, между стенкой кабинки и полом. Пара хороших черных ботинок. Но с металлическими набойками. И еще носки.
Носки белого цвета.
Я инстинктивно отдергиваю свои ноги, обутые в кроссовки, от края, а голос злобно кричит:
— Давай, нах, пошевеливайся!
Стараясь унять дрожь, я отрываю немного бумаги и просовываю ее под перегородкой.
— Спасибо, — хрипло бормочет голос.
Я натягиваю трусняк и брюки и отвечаю:
— Да не за что. — Я весь потный от страха. Я быстро смываюсь, даже не помыв руки.
Рэб, Никки и Мелани ждут меня у автомата с напитками, но я поворачиваю в другую сторону и бегу по коридору, меня бьет дрожь. Подальше отсюда. Быстрее. Хотя умом-то я понимаю, что мне надо бы успокоиться, остановиться и издали посмотреть, кто выйдет из сортира, чтобы либо убедиться в правильности своей жуткой догадки, либо ее опровергнуть, потому что определенность — это всегда по-любому лучше, чем мучиться сомнениями, но нет, я бегу сломя голову скорее из этого блядского госпиталя и подальше отсюда. Этот мудак — настоящий. Он живой. Он на воле.
49. Один дома-2
Звонит эта сука Джун, говорит, чтобы я немедленно ехал к ним, потому что, блядь, Шон поранил Майкла. А я себе думаю, так ему, Майклу, и надо, мелкому дурачку, а то не пацан, а девчонка какая-то, честное слово.
— И не лезь щас ко мне со своими проблемами, — говорю я Джун. Если бы она нормально смотрела за детьми, и проблем бы не было никаких.
А теперь и эта еще прицепилась:
— Что там такое, Фрэнк? Я закрываю трубку рукой.
— Да это Джун, блядь. Говорит, дети подрались. А по-моему, это нормально. Чего еще пацанам делать, как не махаться. Не понимаю, чего такой хай поднимать. — Я убираю руку с трубки.
— Фрэнк, блядь, приезжай сейчас же! — визжит Джун в трубке таким, бля, высоким, пронзительным голосом. — Здесь все в крови!
Я бросаю трубку и хватаю куртку.
— Мы же собирались пойти погулять, — говорит Кейт, и вид у нее недовольный и кислый.
— Блядь, ты, идиотка, там мой сын кровью истекает! — ору я ей, выбегая из квартиры. Вообще-то надо было перед уходом пару раз сунуть ей в рыло, суке бесчувственной. Нет, правда. Удивительно даже, что я удержался. А мог бы и вправду ей вмазать в челюсть. Что-то она начинает меня раздражать. Вот это птичка — специально для тебя. И да, сперва все очень даже ниче: медовый месяц, и все дела, но ведь не может же он длиться вечно. В конце концов наступают суровые будни, да.
Машина в разъебанном состоянии, так что я выхожу на Бульвар, и первый, кого я встречаю на улице, — это Малки, Выкатывается из букмекерской конторы. И сразу понятно, куда он направляется. В кабак он идет, не иначе. Тут и к гадалке не ходи. Не видел этого кренделя с тех самых пор, как мне пришлось врезать по морде тому зажравшемуся мудаку, Норри. Ну, когда мы в карты играть собрались.
— Привет, Франко! Есть время? А то, может, выпьем? Мне надо бы поторопицца, но жажда уже просто душит.
— Только по-быстрому, Малки. Домашний кризис, блядь; одна сука ебет тебя по телефону, а другая — прямо на месте, дома. Уж лучше обратно в тюрягу.
— Ну-ка, ну-ка, давай поподробнее, — говорит Малки. Правильный он мужик, этот Малки. Забавно, как скачут мысли. Вспомнив о Норри, я вспоминаю, как однажды разбил бутылку Малки — я уж не помню, о чем мы спорили, что-то там по ящику показывали, ну мы и сцепились. Что же это было… а, теннис. Не помню уже, кто играл, но это был точно Уимблдон. Ага, я тогда жутко завелся и разбил бутылку шерри о голову этого пидора. Теперь-то все уже забыто, на каждого накатить может, да. А кто старое помянет… Да и Малки вроде как цел и невредим. Он покупает два пива и рассказывает мне об этом тупом уебке Сейбо из Лохэнда.
— У этого Сейбо было перо на кармане. И он повздорил с кодлой Денни Сазерленда, и какой-то мудила пнул его по яйцам, да промахнулся и ударил по карману с ножом. Нож выскочил, а один из этих парней как раз на него прыгнул, и нож попал ему прямо в яйца.
136 
