Особенно,... 
154 
Лорен в сомнении качает головой, а мне уже пора уходить — мы сегодня снимаем последнюю порносцену с Терри, Мел и Кертисом в роли запасного ебаря. Я еду в Лейт, потому что мы договорились встретиться на квартире у Саймона.
У Кертиса на лице придурочная улыбочка. Вообще-то мальчик не сказать чтобы совсем безнадежный, худо-бедно его можно натаскать, по крайней мере в том, что касается секса. Он ходит за мной и Мел, как больной щенок, который выпрашивает еду, или, в данном конкретном случае, пизду. Хотя это, наверное, не совсем справедливо. Мальчику хочется большего. Он хочет любви, хочет принадлежать к какому-то кругу, хочет, чтобы его приняли за своего. На самом деле мы все хотим того же, только Кертис более искренен и бесхитростен в своих желаниях. Он очень хочет понравиться нам. Даже не так, не просто понравиться — ему хочется, чтобы мы его полюбили. Со своей стороны, мы смеемся над ним, причем иногда наши шутки выходят на грани жестокости.
Почему? Это мы так наслаждаемся своей властью или это все из-за того, как сказала бы Лорен, что мы ненавидим то, что мы делаем?
Нет, как я уже говорила, в Кертисе мы узнаем себя. Вроде как он — вариация нас самих, только более жалкая, напрочь лишенная чувства собственного достоинства. Печальный странник в вечных поисках чего-то такого — который так и не нашел, что искал. Но у Кертиса еще есть время. А у нас времени все меньше и меньше. Может быть, это как раз и влияет на наше к нему отношение. Мне кажется, я до сих пор еще чувствую его у себя между ног. Штучка у меня аккуратная, маленькая, и я никогда не думала, что в меня поместится такое. Иногда я сама на себя поражаюсь.
— Тебе нравится? — спрашиваю я, подставляя ему под нос свою шею.
— Ага, пахнет зыко.
— Я научу тебя пользоваться парфюмерией, Кертис. Я тебя многому научу. А потом, когда я стану старой и мудрой, а ты все еще будешь красивым молодым мужчиной, не пропускающим ни одной девственницы в этом городе, причем все девочки — как минимум вдвое моложе тебя; как и должны поступать все состоятельные пожилые мужчины, ты будешь меня вспоминать добрым словом. И будешь ко мне относиться, как к человеку. И не будешь меня обижать.
Мел улыбается, прихлебывая красное вино. Скорее всего она даже не понимает, насколько я сейчас серьезна.
Кертис же, кажется, ужасается моей фантазии.
— Я не буду тебя обижать, никогда-никогда! — Он почти пищит.
Эти молоденькие мальчики, такие сладкие, нежные сердцем — какие же из них вырастают чудовища! Но с годами, на склоне лет, они, как правило, снова становятся милыми, добрыми и воспитанными. Вот только Псих Саймон об этом не знает. И он тоже многому учит Кертиса, и мне далеко не всегда нравятся те уроки, которые он ему преподает.
Рэб и команда спускаются вниз и устанавливают камеры. Но Кертис — он такой милый. Он отказывается трахать Мел в задницу.
— Это грязно и нехорошо, я не хочу занимацца такими делами.
— Хорошо сказано, Кертис, — говорю я, а Мел говорит со значением:
— Мне это вовсе не в лом, Кертис. Саймон вдруг заявляет:
— Ладно, давайте пока это оставим. — Он смотрит на часы. — Собирайтесь, ребята, мы идем в кино!
Мне интересно, в какую игру он играет, Рэб начинает бурчать, но Саймон вытаскивает нас наружу, усаживает в машину и везет в Дом кино, где идет ретроспектива фильмов Скорсезе. «Бешеный бык» с Робертом де Ниро.
После кино мы идем в бар, и Кертис поворачивается к Саймону, совершенно очарованный:
— Это было великолепно!
Саймон собирается что-то сказать в ответ, но я быстро встреваю:
— Так зачем ты нас туда потащил? — говорю я. — Явно не просто так.
Саймон как будто меня и не слышит, он обращается к Кертису:
— Ты актер, Керт. Де Ниро актер. Думаешь, ему хотелось навешивать на себя всю эту тяжесть и шататься там, как колобок? Думаешь, ему хотелось, чтобы его побили на ринге? Нет. Но он все делал как надо, потому что он — актер. Он что, орал на Скорсезе на съемках, что, мол, «это грязно», или «это больно», или «это холодно, далеко и вообще вы меня эксплуатируете»? Нет. Потому что он — актер, — говорит он с нажимом и вдруг смотрит на Мел. — Это к тебе не относится, Мел, потому что ты не примадонна.
Теперь я вижу, что он выделывается не только перед Кертисом, но и передо мной тоже. Это же очевидно. Прямо само лезет в глаза — как эрекция Терри.
— Мы не актеры, мы занимаемся порнографией, — говорю я ему. — Нам нужно установить нашу собственную…
154 
