104 
Сперва приехала Перл с вещами. Такси выгрузило ее в вечерних сумерках у задней калитки, где уже ждала Руби. До этого взад-вперед летали письма, больше напоминающие распоряжения полководца, чем произведения эпистолярного жанра. Джон Роберт написал Перл, что согласно его желанию они с Хэтти будут «обитать» (за исключением слова «обитать», стиль письма был непримечателен) во флигеле («Слиппер-хаус», конечно, же было неофициальное прозвище) по адресу: Белмонт, Таскер-роуд, Эннистон, благодаря любезности миссис Маккефри, которую они должны были не беспокоить, но ходить через заднюю калитку, выходящую на проезд Форума. Хэтти Розанов написал примерно то же самое. Его письмо к Перл начиналось «Дорогая Перл!» и заканчивалось «Искренне ваш, Дж. Р. Розанов». Письмо к Хэтти начиналось «Дорогая моя Хэтти» и заканчивалось неразборчивым «Твой Дж. Р. Р.» Он никогда не называл себя «дедом», «дедушкой» или как-либо еще в том же роде. У Хэтти не было для него имени, и она его никак не называла. Алекс намеренно холодно написала Джону Роберту, что «приняла к сведению его решение». Он не ответил. Перл написала Руби, сообщив ей дату своего приезда. (Руби не показала письмо Алекс, но отнесла его к цыганам, чтобы они ей прочитали.) Ни Перл, ни Хэтти ничего не написали Алекс, поскольку Перл чувствовала, что это неуместно. Алекс не написала Хэтти, поскольку не знала ее адреса и чувствовала себя обиженной. Руби между делом сообщила хозяйке, когда приезжает Перл.
Руби, крепкая, как лошадь, помогла Перл отнести в дом многочисленные чемоданы. В чемоданах были вещи Перл и летние английские вещи Хэтти, которые хранились в квартире у Перл. Школьный сундук Хэтти и ее коробка с книгами должны были приехать по железной дороге. Перл и Руби втащили чемоданы в дом и закрыли дверь. Вошли в гостиную, включили свет и сели.
— Ох! — сказала Перл и закрыла глаза.
Ее, словно внезапная судорога, стиснуло необыкновенное, болезненное волнение, смешанное с глубоко спрятанным страхом. Ей хотелось, чтобы Руби ушла. Перл хотела сама обследовать дом.
— Здесь неплохо, мы все убрали, — сказала Руби, которая сидела, широко расставив ноги и уставившись на Перл задумчивым хищным взглядом.
— Мы?..
— С ней.
— Хорошо… спасибо…
— Я буду у вас убираться.
— Нет… не надо… я сама могу.
— Ты не хочешь, чтобы я тут была?
— Да нет, дело не в этом.
— Не хочешь. Ты пойдешь в дом, с ней повидаться?
— По-моему, это лишнее. Думаешь, нужно?
— Как хочешь. Ну вот. Когда твоя приезжает?
— Завтра.
— Здесь все хотят ее видеть, просто с ума посходили.
— Откуда они знают?
— Знают. Они с ума сходят, хотят видеть его внучку. Посмеяться хорошенько.
— Почему посмеяться?
— Люди всегда смеются. Что вы тут будете делать?
— Не знаю, — ответила Перл, — Наслаждаться жизнью, наверное.
— Кому хорошо, — сказала Руби, — А моя недовольна.
— Миссис Маккефри?
— Лучше пойди завтра с ней повидайся да сделай реверанс.
— Ну ладно. Только без реверансов. Ты шутишь.
— Как хочешь.
— Руби, милая, не сердись.
— Я не сержусь.
— Что это за звуки?
— Да та мерзкая тварь, лиса. Тут живет, в саду.
Ночью, поднимаясь в одиночестве в спальню на второй этаж, Перл опять услышала тот же странный звук. На следующее утро она пошла в Белмонт и предстала перед миссис Маккефри, которая была холодна, вежлива и неконкретна. Вечером приехала Хэтти.
— Как весело.
— Только это ненадолго.
— Перл, милая, не говори так. Разве ты не счастлива?
— Счастлива. Это мне не мешает быть счастливой.
— Я — счастлива.
— Я раньше никогда не слышала, чтобы ты это говорила.
— Не надо так грустно, ты же не виновата.
— Я знаю.
— Наша жизнь ужасно странная.
— Да. Как ты повзрослела.
— Потому что я сказала, что жизнь странная?
— Она и вправду странная. Но год назад ты бы не сказала ничего подобного.
— Люди много всякого говорят, чего год назад не сказали бы.
— Денвер кажется ужасно далеким.
— Как сон.
— А это кажется наяву?
— Нет, но здесь все очень реальное. В Денвере мы всегда глядели наверх.
— Ты имеешь в виду — на снежные вершины?
— Да, и вроде бы вдаль.
— Может быть, в будущее.
— О, будущее! Тут все гораздо здешнее и сейчаснее.
104 
