201 
— Когда ждете? — спросил Антоний.
— Скоро, — ответила Фульвия и, протянув руку, взъерошила волосы Куриона. Потом улыбнулась с притворной скромностью. — Мы… э-э… припозднились со свадьбой.
— Почему?
— Спроси Куриона, — зевая, сказала она.
— Я хотел разобраться с долгами, прежде чем сделать предложение столь обеспеченной даме.
Антония сказанное весьма удивило.
— Курион, я никогда тебя не понимал! Почему это должно было тебя беспокоить?
— Потому что, — послышался новый, радостный голос, — Курион не такой, как мы, бедняки.
— Долабелла! Входи же! — вскричал Курион. — Подвинься, Антоний.
Публий Корнелий Долабелла, нищий аристократ, возлег на ложе рядом с Антонием и взял в руки протянутую ему чашу с вином.
— Поздравляю, Антоний, — сказал он.
Курион подумал, что они очень схожи, по крайней мере физически. Оба высокие, широкоплечие, мускулистые, полные мужской силы. Но Долабелла, пожалуй, умнее, хотя бы потому, что у него нет тяги к вину. А в красоте он даже превосходит приятеля. Его родство с Фульвией сказывалось в чертах лица и в цвете кожи. Такие же светло-каштановые волосы, черные брови и ресницы, синие глаза.
Финансовое положение Долабеллы всегда было таким непрочным, что только выгодная женитьба позволила ему войти в Сенат. По совету Клодия он завоевал сердце Фабии, бывшей старшей весталки, сводной сестры Теренции, жены Цицерона. Брак, правда, длился недолго, но Долабелла в результате стал владельцем огромного приданого Фабии и, несмотря на развод, сохранил расположение жены Цицерона, считавшей, что Фабия сама расстроила брак.
— Верно ли, Долабелла, что ты уделяешь большое внимание дочери Цицерона? — спросила Фульвия, лениво жуя яблоко.
Долабелла вмиг погрустнел.
— Вижу, слухи, как и всегда, распространяются очень быстро.
— Значит, ты ухлестываешь за Туллией?
— Нет, не ухлестываю. Я ее люблю.
— Туллию?
— А что тут такого? — вмешался Антоний. — Все мы насмехаемся над Цицероном, но самый злейший его враг не откажет ему в уме. Туллию я приметил несколько лет назад, когда она была замужем… ммм… за Пизоном. Очень милая, очень живая. Наверняка с ней интересно.
— Да, интересно, — угрюмо подтвердил Долабелла.
— Только бы ее детки не пошли в ее матушку, — с деланной озабоченностью произнес Курион.
Все захохотали, но Долабелла не поддержал веселья.
— Сдери с них приданое пожирнее, — посоветовал напоследок Антоний. — Цицерон будет жаловаться на отсутствие наличных денег, но он владеет самой завидной в Италии собственностью. А кубышка Теренции всегда полна.
В начале июня Сенат собрался в курии Помпея, чтобы обсудить угрозу вторжения парфян в Сирию. В связи с этим возник вопрос о замене губернаторов в Киликии и Сирии. Сторонники Цицерона и Бибула рьяно обрабатывали Палату, убеждая почтенных отцов не продлевать этим губернаторам срок правления еще на год. Здесь возникали определенные трудности. Список потенциальных губернаторов был невелик (большинство брали провинции после окончания срока консула или претора — цицероны и бибулы были редки), и самые влиятельные лица в этом списке рвались заменить Цезаря, а не губернаторов неспокойных провинций. Кабинетные генералы до жути боялись войны с парфянами, а провинции Цезаря казались всем усмиренными на много лет вперед.
Контролировали ситуацию два Помпея — высеченный из мрамора и настоящий, располагавшийся на нижнем ярусе с левой стороны. А посвежевший и словно бы окрыленный Катон сидел на среднем ярусе с правой стороны, рядом с Аппием Клавдием Пульхром, который вышел из суда оправданным и вскоре был выбран цензором. Правда, другим цензором наряду с ним стал Луций Кальпурний Пизон, тесть Цезаря и человек, с которым Аппию Клавдию трудно было сработаться. В данный момент они разговаривали друг с другом. Аппий Клавдий намеревался основательно почистить Сенат, но по закону, проведенному еще Публием Клодием, его собственным братом, один цензор не мог изгонять из Палаты сенаторов или менять статус всадников в трибах или центуриях. Это значило, что успех действий Аппия Клавдия зависел целиком и полностью от того, одобрит их Луций Пизон или нет.
Но Клавдии Марцеллы все еще оставались сильнейшим ядром оппозиции по отношению к Цезарю и другим популярным фигурам. Гай Марцелл-старший, будучи вторым консулом, вел собрание — у него были фасции на июнь.
201 
