Прощаясь, Кристина и Стелла по-родственному расцеловались с Элоизой и пожелали ей от души всего самого лучшего. Элоиза искренне поблагодарила женщин.
Она вздохнула с неподдельным облегчением, когда пухленькие и говорливые родственницы Маркуса удалились.
Но главный вопрос оставался открытым. Она не могла допустить, что женщина, которая знает об интрижке покойной матери Элоизы с ее супругом, стала бы так вести себя всего через год после гибели последнего. Да и существовала ли эта связь вообще? Как могла Кристина не заподозрить мужа в измене, если любовница занимала соседнюю виллу? Кто сказал, что измена была? Маркус!
Элоиза задумчиво посмотрела на Маркуса, который глядел вслед удаляющимся родственницам.
Он заметил ее недоверчивый взгляд, обнял за талию и повел в дом со словами:
– А не выпить ли нам еще по стаканчику?
– Думаю, не стоит, учитывая, что мы и так изрядно выпили, – сдержанно проговорила Элоиза, пытаясь разобраться в круговерти подозрений и версий.
– Что с тобой? – спросил он, проведя рукой вдоль ее позвоночника. – Если не хочешь, насильно спаивать не буду, – рассмеялся он.
– Как мило с твоей стороны, – едко заметила Элоиза.
– Просто посидим на террасе, дорогая. Подышим воздухом перед сном… Ты иди. А я принесу себе выпить, – отослал ее на террасу Маркус и вернулся к бару.
С самого момента приезда он пребывал в состоянии эйфории, которое диссонировало с неослабевающим напряжением Элоизы.
– Ты нравишься тетушке Кристине и малышке Стелле. Я и прежде это замечал, – объявил Маркус, появившись на террасе. Элоиза вздрогнула.
– Да, они очаровательны, – взяв себя в руки, откликнулась женщина. – В иных обстоятельствах я бы могла подумать, что смогу с ними сдружиться.
– А чем тебя не устраивают нынешние обстоятельства? – небрежно поинтересовался Маркус.
Элоиза резко повернулась к нему и испепеляюще посмотрела.
– Что? Что такого я сказал? – развел он руками.
Элоиза Смит ухмыльнулась и, едко улыбнувшись, проговорила:
– Ничего, если ты так считаешь.
– Да что с тобой такое, я никак не пойму! – воскликнул мужчина. – Мы приехали сюда отдохнуть, насладиться жизнью. Все, абсолютно все идет замечательно. Я не понимаю, почему ты придираешься к каждому моему слову! С тех пор как мы вылетели из Лондона, с тобой невозможно разговаривать, – отчитал ее обиженный Маркус.
– Прости, не хочу портить тебе отдых. Расслабляйся, – сказала Элоиза и поднялась с шезлонга.
– Ты куда? – удивился он.
– Сегодня я не лучшая собеседница, – самокритично объявила она.
– Ты можешь сесть и внятно объяснить, что именно тебя тревожит?
– Зачем?
– Это мой дом, и я хочу быть здесь счастлив. Потрудись объяснить, что тебе мешает разделить это состояние со мной? – потребовал хозяин.
– Хочешь знать? Хорошо, – злобно согласилась она. – Усталость, сознание того, что я оказалась здесь, не по собственной воле, неспособность радоваться по команде, настроение, которое просто не совпадает с твоим. Такие объяснения тебя устраивают?
Воцарилось напряженное молчание. Маркус забыл про виски и сурово уставился на Элоизу. Она отплатила ему не менее суровым взглядом.
Наконец он сказал:
– Спустимся в сад, посидим на скамейке.
– Хорошо. Как скажешь, – вызывающе ответила Элоиза.
– Идем, – пройдя вперед, позвал он ее за собой.
– Идем, – приблизившись к нему, эхом отозвалась женщина.
Они молча спустились и сели на скамью в конце сада, там, где начинался пустынный пляж и шумело море.
Элоиза и сама хотела бы понять причину своих треволнений. Но это было затруднительно. Слишком много скопилось вопросов, и ни одного ответа.
Море мерно раскачивалось перед ними. Разговаривать не хотелось ни Маркусу, ни Элоизе.
Спускалась густая южная ночь, трещали и щебетали обитатели сада за их спиной. Шелестел песок. Над головами листва шептала свои зеленые тайны.
Постепенно взгляд Элоизы затуманился. Мало что различая во мраке, она глядела словно в темную бездну, что протянулась до самого горизонта.
Ее ресницы безвольно опустились. Она откинулась на спинку скамьи.
Маркус молча наблюдал за женщиной. Когда она задышала ровно и плавно, он тихо предложил:
– Пройдемся вдоль берега.
Элоиза подняла на него глаза, затем кивнула. Наклонившись, она расстегнула пряжки своих сандалий и ступила босыми ногами на теплый песок.