Особенно,... 
26 
Дигори не ответил. Я не могла сдержаться:
— Зачем ты это сделал, безумный мальчишка? У тебя ведь достаточно еды.
Он не отвечал.
— Должна же быть какая-то причина? — спросил Джекко.
— Расскажи нам, почему ты украл мясо? — спросил отец. — Ты голоден? Если у тебя есть какая-то причина, ты должен нам сказать.
Какое-то время Дигори молчал, потом пальцем показал на меня:
— Это было для нее.
— Не понимаю…
— Это должно было быть секретное мясо. Чтобы никто не знал, откуда оно, иначе бы не подействовало.
— О чем он говорит? — спросил отец.
— Поцелуй дьявола. Ты же хотела, чтобы я помог, — пояснил Дигори.
Тогда я, наконец, поняла и прикоснулась к виску.
— Я, кажется, понимаю. Дигори хотел что-то для меня сделать. Он заметил это, — я показала на родинку, — и захотел меня от нее избавить. Для этого нужно было мясо, Дигори?
Он кивнул:
— Она будет расти, но я приложу варево и она исчезнет за два дня.
— Но почему ты его украл? Я могла взять немного мяса для тебя на кухне.
— Мясо должно быть секретным. Ты не должна знать, откуда оно.
Я умоляюще посмотрела на отца:
— Он хотел отплатить нам добром, Джекко и мне.
— Я никогда еще не слышал подобной ерунды, — сказал отец. — Видите, Слэттери, это детская игра.
Оставьте мальчика, я с ним разберусь. — Он положил на стол золотой соверен. — Возмещаю вам убытки.
Думаю, то, что было у мальчика в сумке, не нанесло вам большого урона. Я поговорю с мальчиком и дочерью. Не стоит придавать большого значения детским играм.
Мы вышли из лавки. Я заметила, что Люк Трегерн насмешливо посмотрел нам вслед, и у меня появилось чувство, что он явно разочарован исходом дела. Вероятно, он думал, что его должны были похвалить за ловкость.
Отец строго сказал Дигори:
— Никогда не бери ничего, что тебе не принадлежит, мальчик, иначе неприятностей не избежишь. А теперь возвращайся к работе.
Дигори побежал стремглав, и отец повернулся ко мне:
— Я не понимаю, как ты могла оказаться такой глупой? Он мог изуродовать тебя своим колдовским питьем.
— Я только подумала, что он хочет чем-нибудь отплатить нам, а мама говорит, что мы должны помнить о человеческой гордости и уважать ее.
— Думаю, она права, но этот сумасшедший должен быть осторожен. Люди и так настроены к нему враждебно. Они чувствуют вину за то, что случилось в ту ночь, но никто не хочет брать ответственность на себя.
Думаю, мама сказала бы тебе, что люди ненавидят быть виновными и стремятся оправдаться в собственных глазах. Если бы они смогли доказать, что внук мамаши Джинни — вор, это было бы для них хоть каким-то оправданьем. Поэтому, если ты имеешь хоть какое-то влияние на мальчика, скажи ему, чтобы был осторожен.
— Мы ему обязательно скажем, — заверил Джекко.
Я согласно кивнула.
* * *
Когда мы молоды и неиспорченны, мы верим в легкие решения. Волшебные сказки всегда хорошо заканчивались. Я думала, что, если Дигори обеспечен работой, едой, жильем и находится под защитой моего отца, этого достаточно для счастливой жизни Но жизненные удобства не смогли изменить Дигори. Он был диким, свобода была единственным, о чем он мечтал. Когда мамаша Джинни была жива, Дигори был лишен многого. Люди относились к нему с подозрением, потому что его бабка была ведьмой, но он был счастлив и свободен.
Дигори сделал «Собачий дом» своим пристанищем.
Он спал там, отказавшись от комнаты над конюшней.
За «Собачим домом» раскинулась небольшая лужайка, где он разводил костер и готовил себе пищу.
Ему не нравилась компания остальных конюхов.
Ферри был терпелив с Дигори но, как я думаю, надеялся на то, что в конечном итоге мальчик на чем-нибудь попадется. Миссис Пенлок никогда ни слова не говорила против Дигори, зато всегда очень многозначительно фыркала, когда упоминалось его имя.
Это случилось примерно спустя две недели после случая в мясной лавке. Ферри вошел в дом, и по его торжествующему виду я поняла, что с Дигори что-то случилось. Мы с отцом встретили его.
Ферри стоял, комкая в руках шапку все время, пока говорил:
— Опять этот мальчишка, сэр Джейк.
— Что случилось?
— Он в тюрьме, сэр Джейк.
— Что?
— Его поймали в лесах Хансона, сэр. У него в сумке был фазан. Теперь ясно, чем он занимался все это время.
Отец посмотрел на него отсутствующим взглядом:
26 
