89 
– Прекрасно сказано, – похвалила Ева. Она стояла в дверях с мокрыми волосами, в тонком свитере, поспешно натянутом после звонка Треверс. Ее лицо было очень бледным, но голос – сильным и уверенным. – Кажется, Джулия, мы кого-то до смерти напугали.
Пол набросился на Еву с яростью, какой никогда не проявлял по отношению к ней.
– Какой бес в тебя вселился? Ты наслаждаешься этим? Упиваешься мыслью, что кто-то сделал это из-за тебя? Что случилось с тобой, Ева? Неужели твое тщеславие, твоя попытка увековечить свое имя стоят всего этого?
Ева осторожно опустилась на подлокотник изуродованного дивана, закурила. Как странно. Она была уверена, что Виктор – единственный мужчина, способный причинить ей боль. Насколько сильнее удар, нанесенный человеком, о котором она привыкла думать как о сыне.
– Наслаждаюсь? Наслаждаюсь ли я тем, что моя собственность разрушена? Что посягнули на безопасность моей гостьи? – Ева вздохнула, выпуская дым. – Нет, не наслаждаюсь. Упиваюсь ли я мыслью о том, что страх разоблачения толкнул кого-то на этот глупый и бесполезный шаг? Да, клянусь богом, да.
– Речь не только о тебе.
– О Джулии и Брэндоне позаботятся. – Ева небрежно стряхнула пепел на груду осколков. Каждый удар сердца злобным эхом отдавался в голове. – Треверс уже готовит гостевые комнаты в главном доме. Джулия, вы можете оставаться там, сколько захотите, или вернетесь сюда, когда дом приведут в порядок. Или, конечно, вы можете отказаться от проекта.
Джулия подошла к Еве, демонстрируя солидарность с ней.
– Я не брошу проект. И вас. Ева улыбнулась.
– Цельность натуры – завидная черта.
– Но не ослиное упрямство, – возразил Пол, пристально глядя на Джулию. – Как я вижу, ни одна из вас не нуждается в моей помощи.
Когда его непреклонная спина исчезла за дверью, Ева поднялась, обняла Джулию за плечи.
– Мужское эго, девочка, огромная и хрупкая вещь. Я всегда представляю его в виде колоссального пениса из тонкого стекла.
Несмотря на смятение, Джулия рассмеялась.
– Вот так-то лучше. – Ева наклонилась, подобрала черепок разбитой вазы, стряхнула в нее пепел. – Он вернется, дорогая. Позлится, подуется, но он слишком глубоко заглотнул крючок, чтобы не вернуться. – Улыбаясь, она загасила сигарету и швырнула черепок вместе с окурком в груду мусора. – Думаете, я не вижу, что вы были близки?
– Я не думаю, что это…
– Не думайте. – Ева отошла к открытой двери, вдохнула свежий воздух. Ей нравился дождь, нравились холодные капли на лице. На этом этапе жизни ей были дороги любые, самые маленькие радости. – Я сразу поняла, что произошло между вами. И что вы без всяких усилий вытеснили меня с первого места в его сердце.
– Он взбесился.
– Да, и справедливо. Я подвергла опасности его женщину.
– О, уйдите с дождя. Вы простудитесь. – Джулия ощетинилась под веселым взглядом Евы. – И я – самостоятельная женщина.
Ева покорно вернулась в дом, с удовольствием глядя на Джулию. Молодость, отвага, сильный характер.
– Конечно. Даже если принадлежишь мужчине, необходимо оставаться самостоятельной. Как бы вы ни любили его, надейтесь на себя.
Боль вспыхнула так внезапно, что Ева вскрикнула и, пошатнувшись, прижала ладонь к левому глазу.
– Что случилось? – Джулия подбежала к ней, подхватила, помогла добраться до дивана. – Вам плохо? Я вызову врача.
– Нет. Нет. – Ева схватила ее за руку. – Это стресс, усталость, запоздалая реакция. Что угодно. У меня часто болит голова… Просто принесите стакан воды, пожалуйста.
– Сейчас. Я быстро.
Как только Джулия вышла в кухню, Ева нашла в сумке таблетки. Боль наваливалась теперь чаще… как и говорили врачи, и становилась все сильнее… тоже согласно прогнозам. Ева вытряхнула две таблетки, заставила себя убрать одну. Еще не время удваивать дозу. Когда Джулия вернулась с водой, Ева уже спрятала бутылочку и держала на ладони одну таблетку.
Джулия принесла влажную тряпочку и, как делала Брэндону, стала растирать лоб Евы.
– Спасибо. У вас очень нежные руки.
– Просто расслабьтесь, пока боль не пройдет. – Откуда это, подумала Джулия и улыбнулась, когда Ева взяла ее за руку. Дружба возникла и соединила их так незаметно.
– Джулия, вы для меня огромное утешение. Во многом. – Боль уже была почти терпимой, но Ева сидела с закрытыми глазами, наслаждаясь ласковыми прохладными прикосновениями. – Мне очень жаль, что наши дорожки пересеклись так поздно. Потерянное время. Не забывайте, только о потерянном времени стоит сожалеть.
89 
