52 
Живот предстал взорам во всей своей красе, подчеркнутой тремя соединенными друг с другом колечками на пупке.
— Теперь смотри сюда. — Продолжая придерживать блузу, Мэвис повернулась боком. — Видишь? Выпирает! Знаю, я и раньше говорила, что выпирает. Стоило мне узнать, что я залетела, как уже через пять секунд мне показалось, что выпирает. Но теперь-то уж точно выпирает! Ну совершенно!
Ева склонила голову набок и вытянула губы трубочкой. Действительно был заметен некоторый изгиб.
— Ты нарочно его выпячиваешь?
— Нет. Попробуй!
Ева хотела отдернуть руку и спрятать ее за спину, но не успела.
— Не бойся, ты ему не повредишь. — Мэвис прижала ладонь Евы к своему животу. — Ничего я не выпячиваю. Сплошной ребенок.
— Вот и хорошо, Мэвис. — Ева боялась, что ее ладонь взмокнет. — Это очень хорошо. Ты… нормально себя чувствуешь?
— Бесподобно! Все просто классно!
— Ты прекрасно выглядишь, — сказал ей Рорк. — Знаю, это звучит банально, но ты вся светишься.
— Мне кажется, от меня исходят волны. — Мэвис засмеялась и плюхнулась на диванчик-визави. — Меня все еще, бывает, пробирают слезы, но это слезы счастья. Вот пару дней назад говорили мы с Леонардо, что скоро в наш дом переедут Пибоди с Макнабом, мы будем соседями. — Она взяла тарелку, которую принес ей Леонардо, и придвинулась к нему поближе на миниатюрном диванчике на двоих. — Надо будет присмотреть для них какой-нибудь подарок. Они же захотят обмыть свою новую квартиру.
— Разве она грязная?
— О боже, Даллас, от тебя умереть можно! — Мэвис со смехом сунула в рот еще одно канапе. — Обмыть, понимаешь, это значит — что-нибудь отпраздновать. Когда люди, например, переезжают на новую квартиру, они устраивают вечеринку, и им полагается дарить подарки. Причем подарок должен подходить для них обоих.
— И почему это людям полагаются подарки на все случаи жизни? — проворчала Ева.
— Заговор розничной торговли, — Рорк похлопал ее по колену.
— Точно, — мрачно кивнула она. — Держу пари, так оно и есть.
— Ладно, все это не важно, — отмахнулась Мэвис. — На самом деле мы пришли, потому что хотели поговорить о ребенке.
— Мэвис, с тех пор, как ты забеременела, ты только и делаешь, что говоришь о ребенке. — Ева наклонилась и взяла канапе с ее тарелки. — То есть я, конечно, не против, это нормально…
— Нет, это особое дело, и оно касается тебя.
— Меня? — Ева облизнула пальцы и решила стянуть еще один бутербродик с тарелки Мэвис.
— Ага. Мы хотим, чтобы ты была моим дублером на тренировках.
— Ты решила заняться бейсболом? — Ева откусила от канапе с муссом из лососины и решила, что на вкус оно совсем недурно. — А ты не хочешь подождать, пока не родишь?
— Да нет, при чем тут бейсбол? Тренировки по беременности и родам. Ты будешь моим дублером. Будешь помогать Леонардо, пока я рожаю.
Ева поперхнулась бутербродом и побелела.
— Глотни воды, дорогая, — со смехом предложил Рорк. — Опусти голову между колен, если тебе нехорошо.
— Заткнись! — Ева повернулась к Мэвис: — Ты говоришь… в смысле, я должна там быть? В том самом месте в то самое время? В той же комнате, где… это?
— Ну, ты же не сможешь быть моим дублером, находясь, скажем, в Квинсе, Даллас! Мне нужен дублер, чтоб ходил со мной вместе на занятия, разучивал дыхание, позиции и… ну, словом, все. Конечно, мой медвежонок — первый кандидат, но мне нужен кто-то на скамейке запасных.
— А можно мне просто посидеть на скамейке? Снаружи.
— Ты нужна мне там! — Слезы навернулись на глаза Мэвис и заблестели ярче, чем ее сапожки. — Ты моя лучшая подруга на всем белом свете. Ты должна быть со мной…
— О боже, только не плачь. Ты нас всех затопишь. Ну ладно, ладно. Я это сделаю.
— Мы считаем, — пояснил Леонардо, протягивая Мэвис зеленый носовой платок, — что вы наши лучшие друзья, и мы хотим разделить это чудо только с вами и больше ни с кем. К тому же вы самые уравновешенные и надежные люди из всех, кого мы знаем. В критической ситуации вы не потеряете голову.
— Мы не потеряем голову? — переспросила Ева.
— Мы хотим, чтобы Рорк тоже там был, — сказала Мэвис, продолжая всхлипывать в платок.
— Чтобы я был там?!
Ева повернула голову и удостоилась редкостного зрелища, доставившего ей несказанное удовольствие: на его лице отразилась полнейшая паника.
— Ну что, тебе уже не так весело, умник?
— Нам разрешают приглашать членов семьи. Это даже поощряется, — объяснил Леонардо. — А наша семья — это вы.
52 
