Особенно,... 
97 
Наконец, он сумел добраться до нас. Он был явно потрясен, но не думаю, что Тамариск сознавала, какой опасности ей удалось избежать. Джонатан не опускал ее на землю, пока мы окончательно не выбрались из толпы.
— Что мне сейчас нужно, — воскликнул он, — так это выпить! Хлебнуть доброго эля или сидра, можно и вина. Чего угодно: у меня во рту пересохло!
— Я тоже хочу пить! — сказала Тамариск.
— Что касается тебя, — Джонатан, — заслуживаешь только порки! Тебе велели стоять на месте и никуда не ходить? Да, следовало бы наказать тебя ремнем, и я не прочь сделать это собственноручно!
— Не считай меня ребенком! — ответила Тамариск, сверкнув своими черными глазами.
— А как я могу относиться к тебе, цыганочка, если ты ведешь себя как ребенок?
— Мы велели тебе никуда не отходить, Тамариск, — напомнила я.
— Я отошла совсем недалеко!
— Благодари за это Бога! — сказал Питер.
— Вы все против меня! — закричала Тамариск. — Я вас всех ненавижу!
— Вот как ты благодаришь того, кто только что спас тебе жизнь? — сказала я.
— Вон там Вестминстерская таверна, — показал Питер. — Весьма приличное место!
Внутри было много народа, видимо, тоже решивших держаться подальше от толпы. Мы сели за стол и заказали сидр.
— Ты, действительно, спас мою жизнь? — спросила Тамариск.
— Трудно сказать! — задумчиво проговорил Джонатан. — Возможно, тебе изуродовали бы лицо или переломали руки и ноги. Возможно, что я и не спас бы твою жизнь!
Девочка в ужасе уставилась на него.
— Как тетушка Софи… — сказала она. — и не думала…
— В том-то и дело, — наставительно произнесла я, — что ты не думаешь, когда нужно… о других людях!
— Как раз я думала о других людях: я думала о герцоге!
— Тебе велели стоять на месте, а ты тут же ослушалась! — обвинил ее Джонатан.
— И если бы Джонатан не спас тебя… — начала я.
— Ох!.. — она восхищенно смотрела на него.
— Так-то лучше, — сказал молодой человек, улыбнувшись ей.
— Спасибо тебе, Джонатан, за то, что ты спас мою жизнь!
— Вы оказали мне эту честь, — сказал он, взяв ее ручку и поцеловав.
Я подумала: «Какой же она все-таки красивый ребенок, к тому же мягкий и чувствительный!» Теперь Тамариск смотрела на Джонатана с гораздо большим восхищением, чем на самого великого герцога.
Мы сидели молча и пили сидр. Я думала о герцоге, карету которого тащили сейчас люди, таким образом демонстрируя ему свое восхищение. Я старалась представить, как будет выглядеть его встреча с герцогиней, когда экипаж прибудет на Гамильтонплейс. Сейчас герцог был на вершине триумфа, его осыпали почестями, народ высказал ему свою благодарность. Он должен был ощущать себя счастливым человеком, но было ли так на самом деле?
Амарилис сидела рядом с Питером и была счастлива. Рядом сидели Джонатан и Тамариск; девочка глядела на молодого человека с явным обожанием. Я надеялась, что детское обожание не перерастет в нечто большее, поскольку что-то подсказывало мне, что если Тамариск полюбит, — это будет страстная любовь. А Джонатан… он подшучивал над ней, насмехался, называл цыганкой. Я полагала, что он вряд ли способен на глубокие чувства, хотя только он доказал обратное, смело бросившись в толпу, чтобы спасти ребенка. Сидела и я, привязанная к человеку, любящему меня, но не способному дать мне то, что, как я начинала понимать, будет постоянно растущей потребностью моей жизни.
Наконец, мы отправились домой.
По прибытии я рано легла в постель. У меня уже сложилась такая привычка: в Грассленде мы редко развлекались, а Эдварду, по мнению Джеймса, не следовало засиживаться допоздна.
Тем не менее, заснуть мне не удавалось. Я продолжала снова и снова вспоминать тот ужасный момент, когда Тамариск окружила толпа, а как Джонатан в последний момент сумел вынести ребенка в безопасное место.
Я подошла к окну. Отсюда был виден фейерверк над парком и огни праздничных костров. В этот момент я заметила, что из дома выскользнули две фигуры — Питер и Джонатан — и вместе отправились куда-то вдоль по улице.
Было десять вечера. Я поразмышляла над тем, куда они могли идти, но из-за сильной усталости особенно не сосредоточивалась на этом. В конце концов, их ночные прогулки меня не касались.
Я легла в постель и вскоре уснула.
Наутро мне показалось, что Джонатан несколько расстроен. Я настолько привыкла к его беззаботному виду, что сразу заметила перемену в его настроении.
97 
