77 
— Я уже справилась с этим, сэр. Уитни покачал головой:
— Вы только начали. Это опять вас настигнет, как только вы остановитесь, как только покинете рабочее помещение и окажетесь дома. Уж я-то знаю. Это вернется, и вам опять придется с этим справляться. Если вам будет трудно, обратитесь к Мире или к одному из консультантов департамента.
— Я сама справлюсь, сэр. Ни один офицер в этом отделе и во всем департаменте не сможет мне доверять, если я не справлюсь. В конце концов, я знала, что мне придется с этим столкнуться, когда согласилась на производство в лейтенанты. Я понимаю, что мне еще не раз придется видеть лица моих людей на этой доске.
— Вас давно следует произвести в капитаны, — сказал Уитни. Ева ничего не ответила, и он нахмурился. — Вам известно, что существуют причины, в основном политического характера, по которым вам еще не предложили сдать экзамен на капитанское звание?
— Эти причины мне известны, сэр, я их принимаю.
— Всех причин вы не знаете. Я мог бы это протолкнуть, нажать на шефа, нажать на все кнопки.
— Я не хочу, чтобы ради меня нажимали на кнопки. Тут Уитни позволил себе улыбнуться.
— Кнопки на то и созданы, чтобы на них нажимать. Но я не хочу… пока не хочу, Даллас. Я еще не готов перебросить одного из своих лучших оперативников на сидячую работу. Да и вы еще к ней не готовы.
— Нет, сэр, не готова.
— Ну, когда будете готовы, мы оба это поймем. Хороший кофе, — сказал он, отпивая еще глоток. — Увидимся в конференц-зале.
12
Рорк у себя в кабинете приступил к выполнению задания. Он не переставал удивляться, почему полицейская работа доставляет ему такое удовольствие. Большую часть своей жизни он провел, стараясь избежать всяких контактов с копами или перехитрить их. А теперь он был не только женат на женщине-полицейском и безумно влюблен в нее, но и посвящал массу времени консультированию Нью-йоркского городского управления полиции.
Жизнь — чертовски странная игра.
А с другой стороны, любая игра — это все-таки игра, отсюда отчасти и удовольствие. Загадка, которую надо разгадать, используя факты, улики и интуицию.
«Мы составляем отличную команду, я и мой коп», — думал Рорк, наливая себе бренди, перед тем как приняться за работу.
Она была прирожденным полицейским, он — прирожденным правонарушителем. В последнее время он, конечно, отошел от дел — в уголовном смысле, — но инстинкты никуда не делись.
Ему случалось убивать. Жестоко, хладнокровно, кроваво. Он знал, что это такое — отнять жизнь, знал, что может толкнуть одного человека на убийство другого. И она смирилась с этим, его жаждущая справедливости Ева, она приняла его таким. Может, и не простила, но приняла. Даже поняла, и это само по себе было чудом.
Но даже в худшие свои годы он никогда не убивал невиновных. Никогда не убивал детей. Хотя понимал, как это бывает. И Ева понимала. Они оба знали, что зло существует, процветает и жиреет. Оно упивается своей властью над слабыми и беззащитными.
Рорк ясно видел себя: грязную рубашку, расквашенный нос, упрямые, дерзкие глаза. Он стоял на высоком крыльце той вонючей дыры, где они когда-то жили в Дублине. А перед ним стоял его отец — высокий, крепкий мужчина по имени Патрик Рорк. Он слишком много выпил и нетвердо держался на ногах.
— Думаешь, тебе это так сойдет — пара вшивых тощих бумажников? И это весь твой улов? За целый день? Давай сюда остальное, гаденыш!
Рорк помнил, как поднимается нога в сапоге, от которой он обычно успевал уклониться. Но в тот раз он оказался недостаточно проворен. Он и сейчас почувствовал то же, что тогда: головокружительное ощущение падения. И он тогда уже знал, что падение окажется неудачным. Вскрикнул ли он? Странно, вот этого он не помнил. Может быть, вскрикнул в шоке, выругался в ярости или просто покатился вниз, пересчитывая костями ступени?
Но вот что он точно помнил, так это злорадный пьяный гогот отца, который слышал, пока катился вниз по лестнице. И сколько лет ему тогда было? Пять? Шесть? Какая разница?
И потом, черт возьми, он же и впрямь утаивал деньги! Он считал синяки и порезы справедливой платой за десять фунтов, которые тогда заначил.
Никси никогда не спихивал сапогом с крыльца пьяный ублюдок, по чистой случайности оказавшийся с ней в родстве. Но теперь она тоже знает, что на свете есть зло и жестокость. Бедная малышка!
Рорк взглянул на монитор и увидел ее. Она лежала, свернувшись клубочком под одеялом. В чужой комнате, в чужой постели, которую ей дали чужие люди. В комнате, где никогда не гасили свет.
77 
