Последние отзывы

  71  

Элизабет быстро отвела глаза. Это был какой-то абсурд. Она же держала в руках искусственный фаллос; конечно же, она сможет преодолеть смущение при виде обнаженной женщины. Однако, несмотря на все усилия, Элизабет никак не могла заставить себя посмотреть на графиню.

— Жозефа, отведи миссис Петре за ширму и помоги ей раздеться. Она еще не совсем освоилась с нашим образом жизни.

Маленькая, сморщенная женщина, одетая в нечто похожее на простой кусок шелка, обернутый вокруг тела, решительно направилась в сторону Элизабет.

Сердце Элизабет сжалось от нехорошего предчувствия. Она была англичанкой, а не арабкой и не собиралась выставлять напоказ свою грудь, похожую на вымя, и расплывшиеся бедра.

— Я не думаю, что…

— В Аравии женщины из гарема купаются вместе. Это время, которое они могут проводить одни, без мужчин — смеясь, разговаривая и отдыхая. — В голосе графини слышалось искреннее сожаление. — Мне очень жаль, что вас это смущает. Я думала, что одна из самых приятных арабских традиций доставит вам удовольствие, но, похоже, я ошибалась…

Элизабет почувствовала себя ужасно старомодной и одновременно инфантильной. Чтобы как-то отговориться, она сказала первое, что пришло ей на ум:

— Я не умею плавать.

— Пол в бассейне неровный. У одного края он едва достигает трех футов, у другого — доходит до пяти. Здесь намного безопаснее купаться, нежели в океане. Но если вы действительно не хотите присоединиться ко мне, то, пожалуйста, не думайте, что вы меня этим сильно обидите. Это отнюдь не европейский обычай; многим англичанам ежедневное купание кажется отвратительной привычкой, не говоря уж о совместной ванне.

Элизабет не могла понять, обидело ли ее замечание графини или нет. Сама-то она принимала ванну ежедневно.

— Дело не в том, что мне это кажется отвратительным, графиня Девингтон. Просто я… — Элизабет сделала глубокий вздох и чуть не задохнулась от густого пара, — просто я никогда ни перед кем полностью не раздевалась — кроме своего мужа, однако об этом лучше не вспоминать. Даже доктор, принимавший у меня роды, не видел моего тела…

— Ну, тогда вам повезло, что он вручил вам здорового мальчика, а не щипцы.

Циничное, но остроумное замечание графини заставило Элизабет невольно рассмеяться. В результате, потеряв на несколько секунд бдительность, она пропустила момент, когда чья-то на удивление сильная рука схватила ее и потащила в противоположный конец комнаты. Элизабет от изумления потеряла дар речи. В густых клубах пара раздался приглушенный смех, явно принадлежавший графине.

Сжав губы, Элизабет попыталась вырваться, однако быстро поняла, что ее отчаянные попытки освободиться лишь усугубляют комичность ситуации, и предпочла подчиниться. Вскоре появились очертания лакированной ширмы. Не успела Элизабет прийти в себя, как старуха толкнула ее за деревянную перегородку и принялась отбирать вещи — сумочку, плащ, шляпку, перчатки. Руки старухи скоро сновали.

Стыд, который Элизабет испытала, невозможно было передать словами. Еще ни разу в жизни с ней не обходились так грубо. Даже в детстве ее матери было достаточно одного неодобрительного слова, чтобы Элизабет вела себя послушно. С тем, что происходило сейчас, она столкнулась впервые.

Внезапно старая служанка резко развернула Элизабет и оказалась у нее за спиной. Тут же проворные пальцы принялись расстегивать пуговицы на ее платье.

— Пожалуйста, не надо. Я не хочу… прекратите, пожалуйста…

Но несмотря на ее отчаянный протест, пуговицы были расстегнуты, и шерстяное платье сползло с плеч Элизабет. Тут она позабыла о своем достоинстве и о том, что английские леди никогда не повышают голос.

— Графиня Девингтон!

— Жозефа понимает английский, только когда захочет, — крикнула в ответ графиня подозрительно сдавленным голосом. — Я надеюсь, у вас не месячное недомогание?

Щеки Элизабет стали пунцовыми. Существовал ряд деликатных тем, которые не принято было обсуждать даже в женском обществе. Элизабет вырвалась из хищных рук старухи и натянула обратно лиф платья.

— Я сказала, прекратите!

Презрительно фыркнув, старая арабка опустила руки и, сделав шаг назад, разразилась гневной речью.

«Арабский», — догадалась Элизабет. Однако он сильно отличался от языка, на котором говорил Рамиэль. Его речь звучала чувственно, эротично. Слова же старухи источали… яд.

— Достаточно, Жозефа! — резко оборвала ее графиня. Старая арабка молча сверкнула глазами в сторону Элизабет. Та еще крепче прижала к себе платье.

  71