Особенно,... 
34 
— Поэтому будешь сидеть со мной, — улыбнулся он такой милой улыбкой, что Жермена поняла: сложись обстоятельства по-другому, они могли бы стать очень хорошими друзьями.
— Должна бежать, — сообщила она, когда закончила яичницу с беконом, которую принесла ей Тина.
— Не давай моему брату замучить тебя работой, — посоветовал Эш.
На короткое время Жермена вернулась в свою комнату, чтобы помыть руки, почистить зубы и взглянуть на себя в зеркало. Светло-платиновые волосы блестели и почти не требовали внимания.
Жермене не терпелось увидеть Лукаса.
Так что же ты здесь делаешь, дрожа от возбуждения? У нее никогда не было привычки ждать, когда часы пробьют девять, чтобы приступить к работе. Если она приходила в офис рано, то сразу же садилась за письменный стол.
В пять минут десятого, пройдя в холл мимо Тины, которая несла поднос в комнату Эдвины, Жермена подошла к двери кабинета. Когда она увидела, что Лукас уже там, ее сердце заплясало жигу.
— Заходите и садитесь, — пригласил он и улыбнулся.
Жермена повесила жакет своего костюма на стул возле компьютера, и совсем скоро они погрузились в работу.
Она предполагала, что это будет смертельно скучный отчет о поездке в Швецию. Но, вероятно, из-за своей собственной деловой закалки и из-за всепоглощающей любви к Лукасу Жермена нашла отчет потрясающим.
— Сделаем перерыв? — предложил Лукас примерно через час.
Но она смущенно покачала головой.
— Лучше давайте продолжим.
По тому, как участился ее пульс, Жермена поняла: Лукас смотрит на нее.
— Эта женщина мне по сердцу, — тихо произнес он и, в то время как Жермене хотелось закричать: «Да, да, мне нужно твое сердце» — продолжил диктовать с того места, где они остановились.
Было около половины первого, когда все было набрано, распечатано и проверено.
— Вы держались мужественно, — заключил он, и Жермена, преисполненная радостью, подняла на него глаза.
— Я с удовольствием занималась этим, — искренне ответила она. Они смотрели друг на друга, и у Жермены застучало в висках. Она поднялась и хрипло произнесла: — Я л-лучше пойду и приберусь до ланча.
Когда в глазах Лукаса появлялось какое-то необъяснимое тепло, что-то — она не знала, что именно, — происходило и с нею, и ей срочно нужно было обрести над собой контроль.
Она хотела быстро пройти мимо Лукаса, но наскочила на угол его стола. Лукас положил ладонь ей на руку.
— А чего это вы так испугались? — спросил он.
— Н-ничего, — ответила она. — Я не…
— Боитесь, что я поцелую вас?
Пожалуйста, сделай это, пожалуйста!
— Конечно, нет, — проговорила девушка голосом, который был далеко не таким твердым, какой она хотела бы услышать.
На его лбу залегла морщинка.
— Ты ведь не боишься меня, Жермена? — тихо спросил он.
Из-за того, что Жермена полюбила его всем сердцем, всем своим существом, сейчас она не думала, а просто действовала, как подсказывало ей чутье. Жермена нашла единственный возможный способ доказать, что не напугана, что не боится его поцелуя. Она вытянулась и сама поцеловала его…
Обнаружив, что ей не хочется отрываться от его чувственных губ, девушка быстро отпрянула, чтобы окончательно не лишиться рассудка.
— Мне… не надо было делать этого, — хрипло произнесла она.
Лукас медленно улыбнулся.
— Ну, здесь я с тобою не соглашусь, — прошептал он и, беря на себя главенство, заключил ее в своих объятия.
Но Лукас не остановился на одном поцелуе. Казалось, он так же жаждал ее губ, как она — его. Жермена, стиснутая в его сильных руках, принимала поцелуи с радостью, зажженный в ней огонь с каждой секундой превращался в пламя.
— Прекрасная, прекрасная Жермена, — дышал он ей в губы, снова целуя ее и еще теснее прижимая к своей груди.
Жермена ощущала его тепло, его жар; сердце ее забилось, как безумное. Услышав, как он издал стон, она почувствовала, что может потерять сознание оттого, что сердце ее просто разорвется. Лукас накрыл своими сильными ладонями полушария ее грудей.
Ей показалось, что и она тоже издала стон желания, потому что Лукас оборвал поцелуй и нежно улыбнулся ей.
— Все в порядке? — спросил он.
Да, все просто изумительно, хотелось ответить Жермене. В ней продолжала нарастать неожиданная страсть, и она оказалась в неизведанной стране настойчивого желания. Однако ее ответ, как она предположила, явился результатом проявления какой-то скрытой, совершенно ненужной скромности:
34 
