39 
— Нам не хотелось затмить славу Фрэнка и Джейн, — вдохновенно продолжал сочинять Роберт.
— Так теперь нам надо готовиться к еще одной свадьбе? Когда вы?..
Свадьба… Шарон в смятении посмотрела на Роберта и, как побитая, обратилась к матери:
— Нет, мы не можем…
— Мы никак не можем решить, когда, тетушка Мэри, — ловко обошел ее на повороте Роберт.
— Что ж, по крайней мере, вам не придется искать дом, — продолжала мать, по-своему повторяя то, что уже ляпнула Джейн. Сочувственно глядя на Роберта, она добавила: — Я тогда подумала: странно, что одинокий молодой мужчина покупает явно семейный дом. Я должна была догадаться. Ведь дочурка с колыбели неравнодушна к тем викторианским домам у реки…
Пока Шарон лихорадочно соображала, как бы лучше объяснить, что она вовсе никакого отношения не имеет к тому, как Роберт выбирал себе дом, тот спокойно ответил:
— Да, тетушка, вы попали в самую точку. Я помню, когда Шарон была еще совсем маленькая, она всегда без разрешения пыталась возвращаться из школы кружным путем, чтобы пройти мимо этих музейных экспонатов.
Шарон и в самом деле с детства любила величественный ряд аристократических викторианских домов. Их обширные усадьбы со старинными аллеями выходили к реке. Лет в двенадцать она даже воображала, что живет в одном из этих дворцов, но не с Робертом, а с Фрэнком.
Когда Роберт приобрел здесь один из лучших домов, она рассердилась, почти обиделась и отказалась прийти к нему на небольшую вечеринку по случаю новоселья.
В течение всего ланча Шарон болезненно смущал тот настырный интерес, который они у всех вызывали. Последнее время у нее вообще не было аппетита, она заметно похудела с момента возвращения из Италии. Тогда она была в таком напряжении, так нервничала, что не было ничего удивительного в том, что последовала разрядка, выражавшаяся в постоянной слабости, головокружении, легкой тошноте.
— Я хочу поговорить с тобой, — строго прошептал ей на ухо Роберт.
— Мы не можем… Не сейчас. Не здесь.
— Я уезжаю через полчаса, — категорически заявил Роберт, поглядев на часы, — и ты поедешь со мной.
— Нет… Я неважно себя чувствую. И… что все подумают?
— Они подумают, что мы любим друг друга и хотим побыть наедине, чтобы…
— Перестань, — прошипела Шарон, краснея. — Зачем тебе нужно говорить… позволять им думать?..
— Черт возьми, как ты думаешь, зачем?
Шарон зарделась еще гуще, вспомнив, какую идиотскую сцену она сама разыграла этим вечером, когда с воплем «Роберт!» на глазах у всей родни бросилась в его объятия, как… последняя дура.
— Куда мы едем? — капризно осведомилась Шарон, пристегнув ремень безопасности. Она сделала все возможное, чтобы не уходить вместе с ним, отговариваясь тем, что должна помочь маме с уборкой, но Роберт и слушать не хотел. И вот она здесь, сидит рядом с ним в его машине… Какого же черта она собственным поведением окончательно все испортила, испугавшись нескольких любопытных взглядов, ухватившись как затравленная кошка за этого надутого, лицемерного зазнайку, увидев в нем, ни с того, ни с сего, союзника… спасителя?
— А ты как думаешь, куда, умница моя? — буркнул Роберт, сворачивая к своему дому.
— Только не туда, — решительно воспротивилась Шарон, сообразив, куда они едут.
— Это почему же нет? Где еще, черт побери, мы можем поговорить, чтобы никто нас не подслушал?
— Нам не обязательно ехать к тебе домой. Мог бы просто остановиться где-нибудь… И сказать…
— У-гу, сказать! И любой мог бы нас засечь. Наверняка кто-нибудь увидел бы и решил, что нам так не терпится потрахаться, что мы готовы и на заднем сиденье…
— Прекрати, — захлебываясь от негодования, потребовала Шарон. — Не смей так по-хамски говорить со мной. Я бы никогда…
Поток возражений иссяк неожиданно для нее самой. Как она могла выдать Роберту, что от его слов чувствует себя дешевкой? Все, хватит! Впрочем, на продолжение перепалки и времени не осталось. Автомобиль Роберта плавно въехал в автоматически раскрывшиеся подъездные ворота и зашуршал шинами по аллее. Его особняк стоял в самом конце знаменитого викторианского комплекса. Такое расположение давало определенное преимущество: сад располагался не только позади дома, но и сбоку от него.
Это были монументальные четырехэтажные дома, с подвалами и чердаками, превращенными соответственно в различные подсобные помещения. Когда Роберт въехал в гараж, у нее по спине пробежал холодок. Предстоящий разговор страшил ее.
39 
