Особенно,... 
53 
Девушка с незнакомым и неузнающим лицом прикатила инкрустированный столик, принесла испанскую колоду карт, молча поставила перед Норой, исчезла. Нора взяла колоду и попробовала почувствовать кожей пальцев шероховатую поверхность, как учил ее один из гостей, мудрец с Востока, но, как всегда, ей это не удалось, видимо, потому что она так и не смогла понять, должна она чувствовать пальцы или карты. Тасовала, мешала, начинала раскладывать свой пасьянс – игру на одного, которой некогда (те времена не остались в памяти, до начала всего) были заменены обычные игры, парные и общие, потому что никто не был достоин играть с ней. Каждую игру Нора доводила до завершения – даже видя, что уже не сложится, видя застрявшую карту – словно маленького червячка в розовом прозрачном яблоке. Перекладывала карты дальше, одну на другую, до того момента, когда дальнейшее передвижение картинок было невозможным, то есть до предела и до проигрыша. К большому ее сожалению, пасьянс не сложился ни разу еще. Вот и теперь – поначалу складывалось ясно и ровно, но выскочила восьмерка кубков и преградила путь своей же даме.
За окном снова маячил Гуидо, затем появилась Мани – Нора решила, что должна отчитать не появившуюся утром Мани за прогул, но только когда Мани войдет в поле ее тихого голоса, Мани же оставалась за окнами, она была в поле голоса Гуидо, они говорили о чем-то, но голоса не становились словами, Нора продолжала перекладывать карты.
Гуидо протягивал Мани какую-то коробочку, открывал, доставал из нее бусы, дешевые, думала Нора, но блестевшие сквозь стекло окна настойчиво, Мани изображала изумление, прижав обе руки к груди, оба воровато косились на окно и хихикали (некоторого усилия стоило не замечать смех и продолжать перекладывать карты в заведенном порядке, без выражения лица, чтобы белила…), прикрывали рты, бросались друг другу в объятия, долго целовались и пропадали внизу, вне поля зрения, изредка только появлялись и тут же исчезали в окне – то чепец, то рукав. Их звуки – голоса, шорох – остались.
Теперь Нора не могла освободить короля мечей, которого ждали другие карты его масти. Эта игра окончена. Вспомнила, что еще не была в этот день в уборной. Удерживая равновесие, поднялась, расправила складки юбки, вышла в коридор, неспешно, через помещение, где должны были лежать Гуидо и Мани, но там никого не оказалось, по ступенькам вниз и через узенький проход. Это была уборная, соединенная с ее умывальней, только подошла к ней с другой стороны. На посещение потратила, как обычно, длинный отрезок времени – юбку необходимо было вывернуть особым образом, но Нора не думала ни о времени, ни о юбке – она действовала механически, как всякий раз во всякий день.
Возвращалась вверх по ступенькам, по пути забывая о проигранной карточной игре, оставленных на столике картах, пурпурный шлейф волочился по лестнице, и шла дальше, неподвижная выше пояса, не уверенная в том, что передвигает ноги под юбкой, прямо, через залы, но в залах пусто, через новые залы, но в залах пусто, через новые залы, но в залах…
Дальше было не совсем пусто, было движение крыс, но она не задевала их, они не задевали ее. В новом зале зеркал было так же много, как в других колонн или серых от времени гобеленов, и зеркала эти, отражаясь одно в другом до бесконечности, напоминали зал с окнами, за которыми были другие окна.
Нора смотрела в зеркало, вспоминая, что это, и вспомнила – это отражение, а отражение – это она. Она вспоминала утреннее имя: Элеонора Фелисия, но лицо не было знакомым и не было незнакомым, просто было; головной убор казался знакомым, она уже носила его, некогда, давно, и затянутый в пурпур корпус издали казался знакомым. А глаза цвета воды – нет. Заглянула себе внутрь через глаза, так неестественно – оглядывать все внутри себя через прозрачные глаза, смотреть, застывать, гипнотизировать саму себя.
«Эти глаза – я? Это лицо – я. А если перейти к другому зеркалу?» В другом зеркале было то же лицо. «И если заменить глаза другими глазами, буду ли это еще я? Если заменить это лицо другим лицом?» Закрыла и открыла глаза, восемнадцать отражений не исчезли, каждое отражало плоскость, а вместе – выходило объемное отображение, она была видна со всех возможных точек. Эти мысли испугали Нору, она не могла понять и спешила прочь. Быстро двигалась пурпурная фигура через зал, и быстро через другой зал, словно не передвигая ноги, плавно, как лодка по воде, через коридоры и комнаты, в спальню, где намного спокойнее.
53 
