. Очепятка
Единственно, немного раздражает то, что авторица писала то ли немного выпиМши, то ли страдая... 
58 
— Каким же образом ты намерен его сколотить?
— Надеюсь отыскать золото.
— Можно узнать, куда ты нацелился? Где собираешься мыть золото? На Бирюзовом озере? В ручье Сан-Мигель? В каньоне Эскаланте?
— Мыть золото? То есть перетряхивать тонны породы ради унции золотого песка? Ну нет, это не по мне! Для начала я обследую свою часть горы. Кто знает, не отыщется ли за облаками золотая жила…
— Ты спятил, Ковингтон! — процедила Натали, пытаясь не потерять самообладания. — На территории Клауд-Уэста золота нет и в помине!
— Предпочитаю убедиться в этом лично.
— Накануне зимы? С недостроенным домом?
— Я не спешу. Рано или поздно наступит весна.
— Ковингтон! Ты не отдаешь себе отчета…
— Меня зовут Кейн. Согласись, глупо придерживаться формальностей — все-таки у нас кое-что было.
— Ты опять за прежнее?!
— Я считаю, что наши отношения…
— Нет у нас никаких отношений!
— Разве? Это ты опять за прежнее, не я. Твердишь “не было этого, не было”, как нашалившая девчонка в наивной надежде, что это вернет ей потерянную невинность.
Натали попробовала вырваться, но добилась лишь того, что была прижата к Кейну еще теснее.
— Не делай из этого трагедии, — прошептал он ей на ухо. — Потворствовать своим слабостям не самый ужасный грех, зато самый сладкий. — Дыхание пошевелило завиток у ее виска. — Признайся в этом! Если вспомнить твои крики и стоны…
— Боже мой! Да я тебя просто ненавижу! — перебила Натали, дрожа от вспыхнувшей ярости.
Кейн оглядел ее с большим удовлетворением. Давая волю страстям, Натали Валланс превращалась в ослепительную красавицу. Между ними и в самом деле было много общего — он тоже разрывался между желанием и ненавистью. Поэтому он сказал без удивления, без досады:
— Знаю, милая. Отлично знаю.
Глава 16
Следующее утро выдалось сумрачным и унылым, сквозь свинцовые тучи лишь изредка проглядывало серое небо. Поднялся ветер и принес с собой ледяной холод. На высоте девяти с лишним тысяч футов тучи ползли брюхом по каменистой почве, цеплялись за скалы.
Непогода быстро набирала силу. Уже в полдень на исхлестанную ветром долину обрушился холодный дождь. Горы скрылись за тучами, тьма сгустилась, рассеиваемая лишь вспышками молний. От грома сотрясались даже солидные постройки на ранчо Клауд-Уэст.
Переменчивая натура Натали легко поддавалась влиянию погоды. В этот день настроение у нее было под стать ревущей буре, мысли непрестанно возвращались к Кейну Ковингтону. Само это имя засело в голове как заноза.
Натали был противен откровенный цинизм южанина, его снисходительные манеры, его заносчивость. Он настроился изводить ее, и, надо сказать, ему это прекрасно удавалось. Вспоминая его оскорбительные замечания, Натали вскипала от гнева и мерила шагами гостиную, проклиная тот день, когда Кейн Ковингтон встретился на ее пути.
Но хуже всего было то, что ярость незаметно переходила в желание и Натали ловила себя на горячих, непристойных мыслях. Ей вспоминался бал во время Дня Эльдорадо и вальс, который она танцевала с Кейном. Невольно думалось, что светские матроны, когда-то косо смотревшие на этот танец, были абсолютно правы. Он чересчур сближал, он маскировал вольности под танцевальные па и для многих женщин стал решающим шагом к падению. Даже сейчас ей легко было вообразить себе жар мужского тела, силу объятий (не менее греховных оттого, что они дозволены), вообразить даже то, чего не было: вкрадчивый голос над ухом, шепчущий: “Я хочу тебя, хочу тебя… и ты тоже меня хочешь!..” — легкие прикосновения губ, от которых мурашки бегут по коже и закипает кровь.
Неожиданный страх заставил сердце Натали болезненно сжаться.
Кейн сказал, что хочет обследовать свою часть горы. Гранитный дворец под угрозой! Золото под угрозой!
Расхаживая мимо окон, за которыми бушевала буря, Натали ощущала все большую уверенность в том, что ей самой, ни доверенному ей кладу никогда уже не быть в безопасности. Наконец, измученная тревогой, она заставила себя вернуться к яростному, всепоглощающему гневу — наиболее сильному чувству в широком спектре ее эмоций по отношению к Кейну Ковингтону. Гнев пожирал и сжигал Натали, ей казалось, что она начинает сживаться с ним, как с неизлечимой болезнью.
Промозглым мрачным вечером она все еще вышагивала на подгибающихся от усталости ногах, когда на ранчо появился Тахома. Старый шаман был не из тех, кого можно испугать плохой погодой. Он спустился в Клауд-Уэст с обложенных тучами гор, насквозь промокший, но нисколько этим не удрученный.
58 
