87 
— Ты могла бы заглянуть днем и… — Его большой палец лениво путешествовал по суставам ее пальцев, оставляя за собой теплый след, — принесла бы жареных цыплят.
Как давно она не смеялась так беспечно!
— Теперь я понимаю, почему тебя тянет ко мне.
— Да. Цыплята перевесили чашу весов. Красивое личико, глаза морской богини, длинные ноги, мелодичный смех — это все ерунда для настоящего мужчины. Но стоит прибавить сковородку жареных цыплят, и — щелк! — оказывается, ты чертовски богат.
Польщенная, восхищенная Грейс покачала головой:
— Даже не подозревала, что ты поэт.
Этан взглянул на ее лицо и впервые в жизни пожалел, что не умеет слагать оды.
— Тебе нужна поэзия, Грейс?
— Мне нужен ты, Этан. Такой, какой ты есть. — С довольным вздохом Грейс обвела взглядом зал ресторана. — И если иногда выпадет такой вечер, как сегодняшний… — она взглянула на него и улыбнулась, — доказывается, ты чертовски богата.
— Похоже, я не зря старался, но я счастлив где угодно, если ты рядом.
— Давным-давно — мне кажется, что это было давным-давно, — я мечтала о любви. Представляла, как все будет. Но реальность оказалась гораздо лучше фантазий, Этан.
— Я хочу, чтобы ты была счастлива.
— Невозможно быть счастливее. Мне пришлось бы раздвоиться, чтобы впитать больше счастья. — Она наклонилась к нему. — И тогда тебе пришлось бы справляться с двумя Грейс.
— Мне нужна только одна. Не хочешь пройтись?
— Ее душа воспарила до небес. Неужели сейчас?
— Да. Очень хочу.
Когда они вышли на тихую улицу, дома и деревья отбрасывали длинные тени в последних солнечных лучах; Темнеющее небо дрожало в знойной дымке. Из-за легкого облачка выплыла луна. «Неполная, всего лишь три четверти, — заметила Грейс, — но это не имеет значения». Зажглись уличные фонари. Этан остановился на границе света и тени, обнял ее и поцеловал долгим нежным поцелуем, чувствуя, как дрожит ее тело.
— Я люблю тебя, Грейс, — сказал он, надеясь успокоить ее… и себя.
Ей казалось, что сердце подпрыгнуло к горлу. Она задохнулась. Звезды, замерцавшие над головой, как крохотные бриллианты, ослепили ее.
— Я люблю тебя, Этан, — прошептала она, закрыла глаза и замерла в счастливом предвкушении.
— Нам пора возвращаться.
Не этих, слов она ждала. Ее глаза распахнулись, изумленные, обиженные.
— Да, ты прав.
«Какая же я глупая, — подумала Грейс, когда они шли к пикапу. — Такой осторожный, такой основательный мужчина, как Этан, не станет делать предложение на улице. Он подождет, пока мы не вернемся домой и уложим Обри, пока Джулия не уйдет к себе».
Он дождется, когда они останутся наедине, в знакомой обстановке. Ну, конечно, так все и будет.
Этан завел мотор, Грейс повернулась к нему и просияла в улыбке:
— Спасибо. Это был изумительный ужин.
Лунный свет — точно, как Грейс себе представляла, — лился в окно, лаская спящую в кроватке Обри. Малышка видит счастливые сны. А утром и она, и все они будут еще счастливее. Они сделают важный шаг к тому, чтобы стать семьей. Все изменится. Этан станет отцом ее дочки, любящим и заботливым отцом.
Очень скоро они будут укладывать Обри вместе. Будут рядом стоять у кроватки, глядя на другое спящее дитя. Этан столько может дать ей, а она — ему.
Перед ними расстилается длинная счастливая жизнь…
Грейс вышла в гостиную. Этан стоял спиной к ней, уставившись на парадную дверь. Неужели он уже уходит? Ее охватила паника. Нет, только не сейчас. Он же еще не…
— Ты не хочешь выпить кофе? — поспешно спросила она, чуть не сорвавшись на крик.
— Нет, спасибо. — Он обернулся. — Обри спит?
— Да, все в порядке.
— Она так похожа на тебя.
— Ты так думаешь?
— Особенно когда улыбается. Грейс…
Этан умолк. Грейс пристально смотрела на него сверкающими в полутьме глазами. На мгновение он поверил, что прошлое не имеет значения, что оно ослабило хватку и отпустило его. Они смогут создать семью, они трое. У них есть будущее. Счастливые дни и тихие, спокойные ночи в этом кукольном домике.
— Я хочу остаться. Я хочу быть с тобой сегодня, если ты не возражаешь.
— Нет, конечно, не возражаю. Я очень хочу, чтобы ты остался. — Ей показалось, что она поняла: он сначала хочет показать, как любит ее, — и Грейс протянула ему руки: — Идем, Этан.
Он смотрел, как лунный свет мерцает на ее коже, любовался точеными чертами ее лица.
87 
