15 
– Знаю, – сказала Эмили. – Это я открыла ему дверь.
Шейн хихикнул.
– А у вас с ним, случаем, не любовь, а, дочь?
Дебора густо покраснела, но она стояла к отцу с матерью спиной и понадеялась, что они ничего не заметят.
– Какая там любовь, – пытаясь казаться безразличной, пробормотала она. – Если б была любовь, мы уже давно поженились бы.
– Ну с женитьбой торопиться никогда не стоит, – рассудительно заметил Шейн. – Мы с мамой, к примеру, встречались четыре года и, только удостоверившись в истинности чувств, расписались.
– При чем здесь вы с мамой? – грубовато ответила Дебора, поспешно водружая на поднос чашку и стакан с водой. – Мы с Гербертом – друзья детства, соседи. Что за бредовые идеи приходят тебе, пап, в голову!
В ответ Шейн лишь снова засмеялся. А Дебора, бросив через плечо «спасибо, мамуль», поспешила с кухни исчезнуть. Перед дверью в свою комнату она опять на секунду приостановилась, изобразила на лице полное спокойствие и только тогда вошла внутрь.
– Подкрепление! С моей мамой не пропадешь.
Герберт сидел на том же месте, так же сокрушенно рассматривая пол. Поднял глаза, лишь когда Дебора поставила поднос на письменный стол и бросила в стакан воды шипучую таблетку.
– Вот, выпей. Мигом оживешь.
– Я не за обезболивающим к тебе пришел, Деб, – убито произнес Герберт.
Дебора протянула ему стакан и более строго велела:
– Выпей, потом поговорим.
Герберт повиновался.
– Вот так, – одобрила хозяйка, возвращая пустой стакан на поднос. – А теперь, пожалуйста, послушай меня. – Она села в кресло у противоположной стены, чтобы быть подальше, и скрестила на груди руки, подсознательно от гостя отгораживаясь. – Я прекрасно тебя понимаю: ты чувствуешь себя разбитым, подавленным, растерянным. Но тому, что произошло вчера вечером, свидетели лишь мы двое. Я ничуть не жалею, даже рада, что в тяжелую минуту оказалась с тобой рядом. Мы старые друзья и, надеюсь, будем дружить всю жизнь. Ты крепко выпил вчера и…
Герберт вдруг резко вскинул голову и впился в подругу таким странным взглядом, какого она никогда у него не видела. Ей стало до ужаса не по себе, но побороть смущение все-таки удалось.
– Короче: я предлагаю о тех событиях вчерашнего дня, вспоминать о которых тебе неловко, просто забыть, – сказала она, улыбаясь.
– Обо всех? – глядя на нее в упор и что-то этим взглядом вопрошая, проговорил Герберт.
– Конечно, – беспечно ответила Дебора, твердя себе мысленно, мол, все его странности – от стыда и стеснения. – Так будет лучше – для обоюдного спокойствия и для сохранения дружбы. – Она встала с кресла, уверенно подошла к Герберту, потрепала его по голове и весело добавила: – Согласен?
Ее грудь была в аккурат на уровне его глаз. Он устремил на нее задумчивый взгляд, наверно впервые, с тех пор как она налилась и округлилась. Если, конечно, не считать, прошлой ночи…
Дебора, испугавшись, что сейчас потеряет контроль над чувствами, отвернулась к столу и принялась раскладывать по тарелкам завтрак.
– Салат, по словам папы, – пальчики оближешь. Вижу курицу, зелень, сыр, фасоль… Должно быть, правда, вкусный. И пахнет очень даже ничего. – Одну из тарелок она протянула другу, вторую взяла сама, села на прежнее место и, дабы окончательно завершить неловкий разговор, принялась долго и многословно описывать вчерашнюю поездку за город, потом – пятничное интервью, о котором так и не успела Герберту поведать.
Мало-помалу он пришел в себя. Распрямил плечи, держаться стал как обычно, свободно, а под конец даже начал задавать вопросы и слушать рассказ с обычным увлечением. У Деборы отлегло от сердца.
– А, да, я хотела еще кое-что с тобой обсудить, – деловито сказала она. – Твой план по покорению Фионы. Раз тебе кажется, что это так важно, и потом, раз уж ты дал самому себе клятву, – полностью тебя поддерживаю и готова посодействовать. – На лицо Герберта снова легла тень, в глазах мелькнула неуверенность, но Дебора притворилась, что ничего не замечает. – Знаешь, чем больше я об этом думаю, тем сильнее хочется, чтобы у тебя все получилось.
Герберт приподнял бровь и пытливо посмотрел подруге в глаза.
– Серьезно?
– Естественно! Во-первых, Фионе действительно надо дать почувствовать, что это такое – по-настоящему любить.
– А ты сама-то знаешь, что это такое? – неожиданно спросил Герберт, и лицо Деборы залилось румянцем. Она бросила на него быстрый взгляд и потупилась. – Так знаешь или нет? – настойчиво добивался ответа Герберт. – Мне о своих сердечных делах ты никогда не рассказывала. А я прекрасно помню, как с самого первого курса к тебе все наведывались какие-то там Денисы и Сеты.
15 
