28 
Она вновь ощущала, как Чанс накрывает ее своим телом, как мир стремительно сужается, пока не остались лишь он и она да отдаленные крики чаек над морем. До сих пор она не ведала что это такое – хотеть мужчину. Это когда ты во власти безумия и томления, неотвязной потребности подарить ему наслаждение и одновременно опалить безумной страстью. Желания и чувства разрывали Рибу на части, пока она не теряла способности думать и рассуждать и лишь беспомощно содрогалась под ним, забыв обо всем, о том, кто он и кто она, и покоряясь лишь вкусу его губ и ощущению тяжести мужского тела.
Когда Чанс внезапно оторвался от Рибы и откатился подальше, словно опасаясь прикоснуться к ней, она почувствовала, что сбита с толку, окончательно растеряна. Но потом, вспомнив, где находится, не знала, плакать или смеяться. Подумать только, они с Чансом обнимаются на пляже, словно парочка подростков!
И, словно прочитав мысли Рибы, Чанс осторожно сжал ее руку. Слабая дрожь, пронизавшая его, когда их пальцы соприкоснулись, подсказала Рибе, что сдержанность и самоконтроль даются ему нелегко. Риба не одинока в том головокружительном новом мире, открытом для нее Чансом.
Она не хотела возвращаться в «Обже д'Арт». Он не хотел провожать ее туда. Но в этот вечер Риба больше не видела Чанса – ей было необходимо встретиться с клиентами, собиравшимися посмотреть часть коллекции Джереми, и, поскольку те прилетели из Египта, не могло быть и речи о том, чтобы опоздать на переговоры. И отказаться невозможно…
Потенциальные покупатели ушли лишь в два часа ночи, и, конечно, звонить Чансу в отель было уже слишком поздно. Но она едва удерживалась, чтобы не набрать номер.
С девяти часов утра, как только Риба открыла магазин, в двери хлынул поток коллекционеров, охранников и издерганных, нервничающих страховых агентов. Не было ни времени, ни возможности позвонить Чансу – она ни на минуту не оставалась одна.
К четырем часам для Рибы стало очевидным, что «Обже д'Арт» слишком мал, чтобы вместить всех любителей антиквариата, заинтересовавшихся коллекцией Джереми. У нее не осталось ни сил, ни энергии объясняться с клиентами, отвечать на одни и те же бесконечные, монотонно повторяемые вопросы.
Только в четыре часа она избавилась от последнего посетителя и еще целый час вела переговоры об условиях очередного показа коллекции на следующей неделе в «Хотел дел Колорадо» городка Сан-Диего. Днем назначена демонстрация экспонатов, потом последуют ужин, вечерний аукцион и полуночный бал. Джереми, конечно, одобрил бы все это. Он любил сочетание утонченности шампанского и примитивного соперничества коллекционеров, охваченных нерассуждающим желанием приобрести одну и ту же редкость.
Мягко улыбаясь, Риба провела кончиками пальцев по Тигриному Богу. Даже с закрытыми глазами она могла видеть мощные формы статуэтки. Она вовсе не была идеализированным изображением гиганта Геракла, высеченным из камня. Нет, перед ней был настоящий мужчина – широкие плечи, узкие бедра, мускулистые руки и сильные ноги, в каждом изгибе – чисто мужские непринужденность и уверенность. Лицо было скорее волевым, чем красивым, скорее завораживающим, чем идеальным.
Интересно, подумала она, если бы Тигриный Бог сумел заговорить, был бы его голос глубоким, низким, с чуть тягучим выговором?
– Можно? – лениво протянул низкий глубокий голос.
Глаза Рибы широко распахнулись, с губ сорвалось испуганное восклицание. Перед ней стоял Чанс Уокер, протягивая к статуэтке руку. Риба безмолвно отдала ему Тигриного Бога. Чанс медленно перевернул фигурку, восхищаясь превосходным образчиком тигрового глаза и искусством мастера. Загорелые пальцы медленно скользили по атласной поверхности статуэтки, осторожно обводя контуры.
– Потрясающе, – тихо пробормотал он, отдавая статуэтку Рибе. – Никогда не видел экземпляра лучше. Ни трещинки, ни смещения, ни единого недостатка. Камень, стоящий художника, обработавшего его.
– Это часть коллекции Джереми, – пояснила Риба, ставя Тигриного Бога в нишу за письменным столом. Погладив его в последний раз, она повернулась к Чансу.
– Рад, что это всего лишь камень, – объявил он.
– Что ты имеешь в виду?
– Будь он живым, его было бы трудно увезти подальше в пустыню и оставить там, – едва заметно улыбаясь, пробормотал Чанс. – С таким нелегко сладить. Однако он не коварен. Никаких засад, ударов в спину, только встреча лицом к лицу в честном поединке. Ему ни к чему хитрость. Он силен и знает это. И пошел бы охотиться на самого дьявола с этим золотым луком. Кстати, он продается?
28 
