Особенно,... 
122 
– А теперь открыла снова?
– Думаю, для этого ей пришлось снять пару замков.
– Раньше ты не был честен с ней, и это плохо кончилось. Ты должен был кое-чему научиться.
– Научился. Но сначала мне придется уломать ее. – Поделившись с матерью, Ной почувствовал облегчение и широко улыбнулся. – Она стала куда упрямее, чем была в восемнадцать лет.
– Что ж, тем дороже будет победа. – Она похлопала его по руке и вернулась к почте. – Ной, я тебя знаю. Если ты чего-то хочешь, то не отступишься. Непременно добьешься своего. Хотя, может, и не сразу.
– Со стороны все выглядит так, словно я был влюблен в Оливию Макбрайд чуть ли не с рождения… Мама! Что с тобой? – Селия смертельно побледнела, и Ной вскочил с места, решив, что у нее сердечный приступ.
– Ной… О господи! – Ной прикоснулся к лицу Селии, и она схватила его за руку. – Посмотри. Посмотри…
Он машинально взял протянутое матерью письмо и попытался успокоить Селию.
– Не бери в голову. Посиди спокойно. Дыши глубже. Сейчас я вызову врача.
– Нет. Ради бога, посмотри сам! – Она показала на листок бумаги, который Ной положил на стол.
Ной взял листок в руки. Копия была плохая, смазанная, но он узнал работу полицейского фотографа, заснявшего труп Джулии Макбрайд на месте преступления.
Копия этой фотографии имелась в его досье. Ной видел ее тысячи раз, но в контрастных черно-белых тонах она выглядела еще более пугающей.
Нет, не фотокопия, понял он. Компьютерный сканер. Как и сделанная под ней подпись печатными буквами:
«ЭТО МОЖЕТ СЛУЧИТЬСЯ СНОВА. ЭТО МОЖЕТ СЛУЧИТЬСЯ С ТОБОЙ».
Когда Ной посмотрел в испуганные и ошеломленные глаза Селии, им овладел холодный гнев.
– На этот раз он нажал не на ту кнопку, – пробормотал Ной.
Ной дождался возвращения отца. Но ни мольбы, ни уговоры не заставили его дождаться прибытия полиции.
Этот сукин сын играл с ним как кошка с мышкой и чуть не преуспел. Теперь он угрожал его родителям. «Месть», – решил Ной. Он вышел из машины, хлопнул дверью и размашисто зашагал по бульвару Сансет. Месть копу, который помог засадить его. Через членов его семьи. Заманить сына, посулив рассказать правду, взять деньги, а потом напугать жену.
Ной вошел в парадное многоквартирного жилого дома, бросил взгляд на лифт и предпочел подняться по лестнице. Убожество, подумал он. Краска облупилась, ступеньки выщерблены, в воздухе витает запах кухни…
Но он еще не впал в убожество.
Любимыми жертвами этого ублюдка были женщины. Ной постучал кулаком в дверь квартиры на втором этаже. Женщины и маленькие девочки. Молодец против овец…
Он постучал еще раз, подумывая, не садануть ли в дверь ногой. Гнев вспыхнул в нем с новой силой.
– Если вы ищете старика, то он слинял.
Ной оглянулся и увидел женщину… нет, проститутку, поправился он.
– Куда слинял?
– Золотко, я не слежу за своими соседями. Вы коп?
– Нет. У меня к нему дело, вот и все.
– Здорово смахиваете на копа, – сделала вывод она, осмотрев его сверху донизу. – Из инспекции по надзору?
– С чего вы взяли, что он под надзором?
– Дерьмо. Вы что думаете, я не могу отличить человека, только что вышедшего из тюрьмы? Да еще просидевшего изрядный срок. Он что, убил кого-нибудь?
– Я просто хочу поговорить с ним.
– Ну, его нет. – Женщина подошла ближе. От нее неприятно пахло дешевыми духами и немытым телом. – Собрал вещички и слинял. Еще вчера.
Центр давно закрылся, а Оливия продолжала сидеть в своем кабинете. Весной и летом на нее всегда сваливалась гора ненавистной бумажной работы.
Она поняла, что снова смотрит на телефон, и чертыхнулась себе под нос. Было унизительно думать, что одной из причин, заставлявших ее сидеть в кабинете, является надежда на звонок Ноя.
Чего он не делал уже два дня, напомнила себе Оливия. Конечно, он ничего ей не обещал. При желании она могла бы и сама позвонить ему. Но ни за что не станет этого делать. Это будет выглядеть так, словно она ждет не дождется его звонка.
Она вела себя как влюбленная старшеклассница. Во всяком случае, ей так казалось. Сама Оливия никогда не была влюбленной старшеклассницей. Видимо, в шестнадцать лет она была умнее, чем сейчас.
А теперь она смотрела на его цветы и грезила. Вспоминала его голос, который произносил ее имя. То, как он целовал ее. Прикосновение его рук к лицу. То, как он болтал, подшучивал и подтрунивал, пока она не сдавалась и не начинала смеяться. Из всех мужчин, к которым ее влекло, Ной был единственным, кто мог ее рассмешить.
122 
