Ропшин

• Холодный рот. Щеки бесстрастной складки
• И взгляд из-под усталых век...
• Таким сковал тебя железный век
• В страстных огнях и бреде лихорадки.

• В прихожих Лувра, в западнях Блуа,
• Карандашом, без тени и без краски
• Клуэ чертил такие ж точно маски
• Времен последних Валуа.

• Но сквозь лица пергамент сероватый
• Я вижу дали северных снегов,
• И в звездной мгле стоит большой, сохатый
• Унылый лось – с крестом между рогов.

• Таким был ты. Бесстрастный и мятежный
• В руках кинжал, а в сердце крест:
• Судья и меч... с душою снежно-нежной,
• На всех путях хранимый волей звезд.

<20 декабря 1915 Париж>

Бальмонт

• Огромный лоб, клейменный шрамом,
• Безбровый взгляд зеленых глаз, —
• В часы тоски подобных ямам,
• И хмельных локонов экстаз.
• Смесь воли и капризов детских,
• И мужеской фигуры стать —
• Веласкес мог бы написать
• На тусклом фоне гор Толедских.
• Тебе к лицу шелка и меч,
• И темный плащ оттенка сливы;
• Узорно-вычурная речь
• Таит круженья и отливы,
• Как сварка стали на клинке,
• Зажатом в замшевой руке.
• А голос твой, стихом играя,
• Сверкает плавно, напрягая
• Упругий и звенящий звук...
• Но в нем живет не рокот лиры,
• А пенье стали, свист рапиры
• И меткость неизбежных рук.
• И о твоих испанских предках
• Победоносно говорят
• Отрывистость рипостов редких
• И рифм стремительный парад.

<15(2) февраля 1915 Париж>

Напутствие Бальмонту

• Мы в тюрьме изведанных пространств...
• Старый мир давно стал духу тесен,
• Жаждущему сказочных убранств.

• О, поэт пленительнейших песен,
• Ты опять бежишь на край земли...
• Но и он тебе ли неизвестен?

• Как ни пенят волны корабли,
• Как ни манят нас моря иные, —
• Воды всех морей не те же ли?

• Но, как ты, уже считаю дни я,
• Зная, как торопит твой отъезд
• Трижды-древняя Океания.

• Но не в темном небе Южный Крест,
• Не морей пурпурные хламиды
• Грезишь ты, не россыпь новых звезд...

• Чтоб подслушать древние обиды
• В жалобах тоскующей волны,
• Ты уж спал на мелях Атлантиды.

• А теперь тебе же суждены
• Лемурии огненной и древней
• Наисокровеннейшие сны.

• Голос пламени в тебе напевней,
• Чем глухие всхлипы древних вод...
• И не ты ль всех знойней и полдневней?

• Не столетий беглый хоровод —
• Пред тобой стена тысячелетий
• Из-за океана восстает:

• «Эллины, вы перед нами дети...» —
• Говорил Солону древний жрец.
• Но меж нас слова забыты эти...

• Ты ж разъял глухую вязь колец,
• И, мечту столетий обнимая,
• Ты несешь утерянный венец.

• Где вставала ночь времен немая,
• Ты раздвинул яркий горизонт.
• Лемурия... Атлантида... Майя...

• Ты – пловец пучин времен, Бальмонт!

<22(9) января 1912 Париж>

Фаэтон

• Здравствуй, отрок солнцекудрый,
• С белой мышью на плече!
• Прав твой путь, слепой и мудрый,
• Как молитва на мече.

• Здравствуй, дерзкий, меднолицый,
• Возжелавший до конца
• Править грозной колесницей
• Пламеносного отца!

• С неба павший, распростертый,
• Опаленный Фаэтон,
• Грезишь ты, с землею стертый,
• Всё один и тот же сон:

• «Быть как Солнце!» до зенита
• Разъяренных гнать коней!
• Пусть алмазная орбита
• Прыщет взрывами огней!

• И неверною рукою
• Не сдержав узду мечты,
• Со священной четвернею
• Рухнуть с горней высоты!

• В темном пафосе паденья,
• В дымах жертвенных костров
• Славь любовь и исступленье
• Воплями напевных строф!

• Жги дома и нивы хлеба,
• Жги людей, холмы, леса!
• Чтоб огонь, упавший с неба,
• Взвился снова в небеса!

<13 февраля 1914 Коктебель>

Два демона

2

• На дно миров пловцом спустился я —
• Мятежный дух, ослушник вышней воли.
• Луч радости на семицветность боли
• Во мне разложен влагой бытия.

• Во мне звучит всех духов лития,
• Но семь цветов разъяты в каждой доле
• Одной симфонии. Не оттого ли
• Отливами горю я, как змея?

• Я свят грехом. Я смертью жив. В темнице
• Свободен я. Бессилием – могуч.
• Лишенный крыл, в пареньи равен птице.

• Клюй, коршун, печень! Бей, кровавый ключ!
• Весь хор светил – един в моей цевнице,
• Как в радуге – един распятый луч.

6 февраля 1915

  27