Особенно,... 
82 
- Сивер, - услышала Ромашка голос Мирослава. - Значит, это он.
- Сивер? - переспросила девушка. - Это его так зовут?
- Да.
- Ты его знаешь?
- Да. У нас один наставник.
- Наставник? А чему он вас обучает?
- Всему, - ответил Мирослав.
В это время сидевший в центре человек поднял глаза. Они оказались ярко-голубыми, как у Тура, но на темном лице Сивера они сияли двумя яркими звездами. На последнем добровольце были обычные джинсы, потертые, местами порванные, на правой ноге, чуть выше колена, штанина немного перепачкана кровью.
- Да, досталось ему, - пробасил Тур.
Сивер обвел глазами собравшихся, и когда взгляд его скользнул по лицу Мирослава, Ромашке показалось, что на лице Сивера промелькнуло неприязненное выражение. Ненадолго взгляд голубых глаз задержался и на девушке, и она ощутила легкий холодок. Глаза Тура были теплые, а у этого человека они оказались холодными, хотя и горели огнем, но огнем не жарким, а скорее замораживающим. "Наверное, это после города он такой" - решила девушка.
Мудрецы появились на площади, и тут же воцарилась тишина. После традиционных слов приветствия и напоминания о цели собрания, Любомира произнесла имя последнего добровольца:
- Сивер из Родня.
Человек поднялся и, чуть прихрамывая, вышел и встал перед мудрецами. Самое начало его рассказа удивило Ромашку - город, где пробыл этот год Сивер, тоже окружала высокая стена. Да только на этом сходство с Ромашкиным городом и закончилось. Никакой, пусть даже мнимой свободы, у жителей города не было. За ними следили всюду и повсеместно, их вечно пугали каким-то страшным врагом, который вот-вот может напасть на город и всех уничтожить, и потому людей постоянно готовили к нападению. Из рассказа Сивера вскоре стало понятно, что город словно представлял собой одну большую воинскую часть, а несколько заводов в нем - и те были оружейные.
Благодаря тому, что люди, слепо подчиняясь порядку, мало смотрели на других, Сиверу удалось довольно длительное время копировать их поведение, вклиниться в серую массу и ничем из нее не выделяться.
- Я делал то же, что и другие, - говорил Сивер. - Я не вел разговоров с людьми, опасаясь, что на меня донесут, я внимательно смотрел по сторонам и слушал. И успел услышать много такого, что отбило во мне всякое желание помогать этим людям. Дети у них воспитываются в интернатах, семьи нет, дружбы нет - ничего человеческого нет. Они живут по десять человек в помещении и никогда не бывают одни. Женщины живут отдельно от мужчин, но внешне почти ничем не отличаются. Да и ведут себя точно так же, если не хуже, особенно когда к ним приведут новенькую из интерната.
Сивер помолчал, словно говорить дальше ему совершенно не хотелось.
- Мой рассказ не будет долгим, потому что иначе он получится чересчур однообразным. Каждый день был похож на предыдущий, и можно было бы запросто сбиться со счета, если б не календарь на стене над моей кроватью - единственный показатель того, что время все-таки идет. Порой мне казалось, что я живу в этом городе уже много-много лет. Событий за все время моего пребывания там было мало - несколько раз я присутствовал при наказании тех, кого подозревали в заговоре и подготовке мятежа. Дважды я видел, как казнили мятежников. Но, самое главное, я узнал, что город готовится к войне.
В невероятной тишине Сивер продолжал свою речь - потрясенные слушатели боялись даже перевести дыхание.
- Несколько городов вступили в союз, чтобы выступить против нас весной, едва стает снег. Они рассчитывают на то, что мы будем заняты подготовкой полей и огородов, и вот тогда собираются перейти пехотой Рубежный хребет. Я не знаю точно, есть ли у них какое-то новое оружие, о котором мы не знаем, но думаю, что да - иначе вряд ли они решились бы открыто выступить против нас. Хотя вполне возможно, что их подтолкнула к этому информация о проникающих в города чужаках. Могу сказать в заключение, что жители этого города - одна большая и страшная армия. Благодаря тому, что я вместе с ними участвовал в учениях, я знаю, какое оружие есть в распоряжении этой армии, и умею с ним обращаться. И еще, - Сивер снова обвел взглядом собравшихся и повернулся к мудрецам, - что бы я ни говорил здесь год назад, сегодня я хочу сказать совсем другое: города должны быть уничтожены!
Люди зашумели, пораженные его словами. До того все остальные не высказывали после рассказов свое мнение, дожидаясь решения Совета, Сивер же поступил иначе. После того, как последние слова были произнесены, Сивер опустился на колено перед старейшим, и тот дотронулся рукой до его лба. Воспоминания Сивера старейший смотрел дольше, чем остальных, потом с тяжелым вздохом убрал руку. Сивер встал. Выражение его лица не изменилось, но оно посерело и выглядело теперь и вовсе неживым.
82 
