Особенно,... 
86 
Отряд начал подъем. Определив командира, Сокол передал остальным, что им займется сам. Сосредоточившись, патрульный ожидал знакомого чувства, когда чужое сознание отворяется, пропуская удар, который может стать для незащищенного разума погибельным, а может просто содержать словесное предупреждение, и в таком случае лучше всего предупреждения послушать. В этот раз Сокол собирался сначала по-хорошему посоветовать командиру отряда увести своих солдат, ну а уж если не послушает… С изумлением патрульный вдруг понял, что не может подобраться к сознанию этого человека, словно наталкивается на глухую стену, которую не обойти, не проломить.
От остальных патрульных поступали полные изумления и тревоги сообщения. Сокол вдохнул и принялся налаживать тетиву. "Искор, - мысленно передал он ближайшему товарищу, - спускайся в хутор да людей предупреди, чтоб уходили, рассеивались по лесу. Лучше пусть к югу отходят, туда отряд не пойдет". Молодой Искор принял приказ. "Нас немного, а Рубежный без прикрытия оставлять нельзя, - говорил меж тем Сокол остальным. - Стрелять лишь в случае крайней необходимости, местонахождения своего не выдавать".
Отряд поднялся по склону и беспрепятственно прошел к перевалу. Сокол тяжело вздохнул - нелегко оказалось пропустить врага, ни одной стрелы так и не выпустив. Патрульный отошел подальше, спрятался за камнями и прикрыл глаза. На сей раз ему предстояло не только рассказать обо все старейшине Светозару, да еще и передать то, что видел своими глазами - может, мудрейшие и разберутся, что к чему.
Когда на площадке возле дома старейшины били в била, всё Вестовое слышало эти удары, и люди немедленно бросали любое занятие и приходили на звук. Старейшина Светозар, один из мудрецов Совета, не долго ждал, чтобы собрались все.
- Нынче сообщили мне патрули с Рубежного, что движется к нам враг - две стони городских солдат при полном боевом вооружении. Они перешли Рубежный хребет и завтра на рассвете подойдут к горам у Долины Ручьев. Все, кто прошли обучение воинскому делу, должны сейчас же собраться и в течение часа, вместе с воеводой Вояром, выехать к месту расположения лагеря у поселка в Долине.
Старейшина умолк на несколько секунд, обвел взглядом посуровевшие лица мужчин и побледневшие, взволнованные - женщин.
- Совет принял решение отвести людей из Долины Ручьев и Гористого. Сегодня женщины, старики и дети прибудут из этих поселков сюда и поселятся вместе с вами в ваших домах. Вам же надлежит быть готовыми в случае чего покинуть дома вместе со своими гостями и отправляться в Родень.
Страшную истину Ромашка осознала только тогда, когда Тур уложил в холщевую сумку чистую рубаху, а мать его принялась заворачивать в полотенце пироги.
- Что ж это такое, неужели война? - прошептала девушка.
Тур услышал ее.
- Нет, просто разведать пытаются чего-то. Ты не бойся, Ромашка, мы их быстро побьем и домой вернемся.
- Ох, дитятко ты мое неразумное, - вздохнула тетушка Звана, отчего Тур, названный "дитятком", покраснел как бурак. - Да разве ж ты не слышал всего, что старейшина говорил? Слушал, слушал, да не слышал!
- Да что ты, мать, все я слышал, - отозвался Тур смущенным басом.
- Сам-то подумай, зачем бы Совет решил людей отводить? Ведь вас полсотни против их двухсот выставить - и городские бы побежали. Так нет, опасается Совет, что исход битвы может быть и иным.
- Ну, так то на всякий случай…
Мать лишь покачала головой, и слова ее заставили задуматься Ромашку. Ведь и правда, не так все ладно, раз эвакуируют целых два поселка, да и им сказали быть наготове. Потом девушка подумала про Мирослава - и сердце заныло, а ноги вдруг ослабли и задрожали, норовя подогнуться. Ромашка едва удержалась, чтобы не броситься вон из избы да не побежать туда, к реке, где стоял дом родителей Мирослава. Она помогла тетушке Зване Тура собрать, а после вместе с нею и Димкой пошла провожать своего названного брата. У реки, там, где дорога из Вестового уходила на Гористое, а потом и к Долине Ручьев, уже собрались мужчины. Прежде всего Ромашка увидела не Мирослава, а его отца - тот был верхом, в то время как большинство собиралось ехать на повозках. Девушка тут только вспомнила, что старейшина назвал отца Мирослава воеводой.
- Все. Дальше провожать не надо. Вон уже выезжать собираются, - сказал Тур.
Димка, от самого дома не выпускавший его руки, едва заставил себя разжать пальцы.
86 
