25 
Сердце Мэдисон замерло. Неужели всем вокруг уже известно о ее беременности?
Но она ошиблась.
Все дело было в цветах. В ее кабинете и приемной повсюду стояли вазы с розами и тюльпанами всевозможных цветов, корзинки с фиалками и роскошными орхидеями. К одному из букетов был прикреплен запечатанный конверт. Вскрыв его, Мэдисон достала оттуда листок бумаги.
«Дорогая Мэдисон,
Надеюсь, ты будешь ко мне великодушна и простишь меня за мое отвратительное поведение вчера вечером. Я был грубым и бесчувственным, и единственным оправданием этому может послужить только потрясение, связанное с неожиданным открытием, которое коснулось нас обоих.
Я был бы тебе очень признателен, если бы ты согласилась сегодня со мной пообедать. Мы сможем спокойно обсудить ситуацию. Будь уверена, я понимаю твое нежелание принимать мои необдуманные предложения. Я намерен принять разумное решение исходя прежде всего из интересов ребенка. Днем я пришлю за тобой машину. Еще раз прошу меня простить.
Искренне твой,
Тарик».
Мэдисон подняла глаза. Все улыбались. Должно быть, они думали, что у нее новый бойфренд.
Ну и пусть продолжают так думать.
Что касается извинений, она их принимает. Похоже, он успокоился и начал мыслить рационально. Она позволит ему навещать ребенка, и на этом они спокойно разойдутся. Когда ее малыш подрастет, ей придется сказать ему, что его отец принц, но об этом она подумает позже.
Ровно в час дня Мэдисон проскользнула в кожаный салон элегантного черного «бентли».
Закрыв за ней дверцу, шофер сел за руль и протянул ей конверт.
Когда машина выехала на шоссе, Мэдисон достала из конверта записку.
Она была короткой. Внезапно у Тарика возникла неотложная проблема, и ему пришлось срочно лететь в Бостон. Он извинялся перед ней и надеялся, что она согласится встретиться с ним, поскольку в ближайшие несколько недель его не будет в городе. Обещал, что они пообедают в самолете, а его пилот сразу же доставит ее обратно, если она не захочет провести остаток дня в Бостоне.
Мэдисон нахмурилась. Слишком много извинений от человека, который привык командовать. У нее появилось неприятное предчувствие, но она заставила себя успокоиться. Принц Тарик — занятой человек, и обед на борту самолета был для него привычным делом. Ради разумного соглашения она решила пойти на небольшие уступки.
Его самолет ждал ее на взлетной полосе, находящейся в незнакомой ей части аэропорта Кеннеди.
На фюзеляже красовалось изображение золотого ястреба, под которым было выгравировано «Королевство Дубаак». Мэдисон поняла, что это государственный герб.
Почему-то это ее насторожило. Но какая разница, какой компании принадлежит самолет? И все же, прежде чем выйти из лимузина, Мэдисон помедлила.
— Мэм?
Она посмотрела на шофера, протягивающего ей руку. Его лицо ничего не выражало. Не надо, нашептывал ей внутренний голос, но она проигнорировала его и позволила шоферу помочь ей выбраться из салона.
У трапа ее встречал бортпроводник.
— Здравствуйте, мисс Уитни, — вежливо произнес он. — Пройдемте на посадку.
У двери ее встретил второй бортпроводник.
— Добро пожаловать на борт, мисс Уитни.
Как много вежливых приветствий и улыбок, подумала Мэдисон, проходя в салон.
Обычно она летала первым классом, но это был еще более высокий уровень. Пол салона устилали темно-синие ковры, вдоль стен небольшими группками расположились кожаные диванчики и кресла. Между двумя креслами стоял стеклянный столик, сервированный на две персоны. Тонкий фарфор, сверкающие столовые приборы, белоснежные салфетки, ваза с цветами…
— Мэдисон.
Навстречу ей шел Тарик в сером костюме и белой рубашке с темно-бордовым галстуком. Он был ослепительно красив.
— Ваше высочество.
Улыбнувшись, он взял ее за руку.
— К чему формальности? Мы, кажется, уже перешли на «ты».
— Тарик, — произнесла Мэдисон и почувствовала, как от его прикосновения вверх по ее руке пробежал разряд.
Сегодня он был совсем другим. Улыбающимся, приветливым, очаровательным. И в то же время оставался мужчиной, от семени которого она зачала ребенка…
Ее бросило в жар, и она быстро отдернула руку.
— Спасибо тебе за цветы. Они очень красивые.
— Рад, что они тебе понравились. С твоей стороны было большим великодушием принять их в знак прощения.
25 
